Он нахмурился и потер переносицу:

— Я знаю, что могу лучше.

— В тебе говорит твой перфекционизм.

— А как иначе? Он достался мне от тебя. Ты была ужасно строга к себе еще в старшей школе, когда мы участвовали в спектакле.

Я рассмеялась.

— Я просто завидовала твоей гениальности. Клянусь, в твоем мизинце больше таланта, чем во мне целиком.

— Врунья, — сказал он так искренне, что у меня по спине побежали мурашки.

Я села поудобнее.

— Сценарий написан просто прекрасно. У меня мурашки по коже. Это невероятно мощно.

Его глаза расширились от воодушевления.

— То, что ты пишешь, — в миллионы раз лучше. Шей, ты должна позволить мне передать один из твоих сценариев в нужные руки, — вновь предложил он.

— Еще раз — категорически нет. Сначала я хочу попробовать справиться самостоятельно, и, по-моему, я двигаюсь в правильном направлении.

Он кивнул:

— Я горжусь тобой, Цыпленок.

— Пока что нечем, — ответила я.

— Пока что. — Он улыбнулся. — Но скоро это изменится. Я точно знаю.

Его вера заставила меня задуматься. Я поерзала на диванной подушке и откашлялась.

— Ну, больше не буду отвлекать тебя от дел. Мне нужно пойти и убедиться, что у Сары все хорошо, и…

— Проведи со мной время, — перебил он.

— Что?

Он несколько раз моргнул и покачал головой:

— Я не имею в виду прямо сейчас. Мне все равно нужно быть на съемочной площадке через несколько минут, но я хотел бы с тобой пообщаться. Вне работы. Я просто хочу… — На секунду он запнулся и пожал плечами. — Побудь со мной, Шей.

Я не знала, что ответить на его вопрос, поэтому сказала единственное, что пришло в голову:

— Хорошо.

Его глаза расширились так, словно он удивился моему согласию. Он провел руками по волосам и слегка поежился. Уверена, что парикмахеру потребовалось бы время, чтобы привести его шевелюру в порядок. Слава богу, в этом фильме он не играл блондина. Больше всего ему шли его собственные темно-каштановые волосы.

— Что ж, хорошо. Сегодня днем я иду на йогу в студию твоей бабушки. Может быть, ты тоже присоединишься, а после мы сможем где-нибудь поужинать?

— Шаг за шагом, Лэндон. Начнем с йоги, а там посмотрим, — предложила я.

Он кивнул:

— Я согласен на любые условия.

В трейлер постучали, и Уиллоу просунула голову в дверь:

— Извините, что прерываю, но тебя зовут на съемочную площадку, Лэндон. Сара уже там.

— А это значит, что я не там, где мне следует быть, — пошутила я, вставая с дивана. — Хорошая работа, Лэндон, — добавила я, протягивая ему руку.

Какого черта?

Я действительно протянула ему руку для рукопожатия?

Когда я успела стать такой неловкой?

Однако он с улыбкой пожал мою ладонь и поблагодарил меня за помощь.

Мы втроем направились к съемочной площадке, и, идя рядом с Лэндоном, я не могла игнорировать порхающих в моем животе бабочек. Оказавшись на съемочной площадке, Уиллоу и я остановились, а Лэндон пошел вперед и полностью перевоплотился в своего героя. Я никогда не видела, чтобы человек настолько сильно менялся в мгновение ока. Как он округлил плечи, как сгорбил спину и нервно играл пальцами. Он больше не был Лэндоном, но стал Ларри Прайсом — сломленным человеком-отшельником, который слишком боялся жить.

От игры Лэндона на мои глаза наворачивались слезы. Он был так хорош в своем деле — не возникало никаких сомнений, что он выбрал правильный жизненный путь.

Однако после каждой, пусть даже незначительной ошибки Лэндон уходил за кулисы и переводил дух. Он лез в карман, доставал что-то и делал несколько вдохов с закрытыми глазами.

— Что он делает? — спросила я Уиллоу, удивленно глядя на Лэндона. — Что это он держит в руке?

— О, это его традиция. Он делает это, сколько я себя помню. Всякий раз, когда ему нужно сосредоточиться и перевести дух, он вытаскивает эту цепочку и держит ее в руке.

— Это какое-то особенное ожерелье?

— Ну, — она улыбнулась мне, прежде чем вернуться к телефону, — я почти уверена, что это твое сердце.

Ее слова ввели меня в ступор.

Мое сердце.

Ожерелье-сердечко, которое я подарила ему много лет назад, помогало ему успокоить свою душу.

А мое собственное сердце? То, что сидело у меня в груди и провело последние несколько лет в полной изоляции от внешнего мира? Оно снова начало биться.

А в тот вечер… В тот вечер оно билось для него.

* * *

Лэндон был… гибким.

Черт побери. Он сгибался в тех местах, в которых, как мне казалось, человеку вообще не положено гнуться.

Я часто ходила на йогу в бабушкину студию, но, должна признаться, что не достигла в этом больших успехов. Тем не менее способность Лэндона изгибаться, как крендель, и с легкостью принимать любые позы меня поразила.

— Почему мне кажется, что ты делаешь это не первый раз? — пошутила я, обливаясь потом после занятия.

Все женщины в студии откровенно пялились на Лэндона, и, честно говоря, мне было не за что их винить.

Я тоже на него пялилась.

— Мой терапевт посоветовала мне заниматься несколько лет назад. Она сказала, что йога — хороший способ высвободить накопившуюся энергию, — объяснил он, хватая полотенце и вытирая пот с лица.

— И это помогает?

Он кивнул:

— Ага. Кроме того, мне правда нравится. На работе мне нечасто удается замедлиться и перевести дух, так что йога приносит мне удовольствие. Приятно отдохнуть от суеты. Однако я уже давно не занимался йогой, поэтому был счастлив, когда Мария предложила позаниматься здесь.

— Я рада, что тебе понравилось.

И мне было весьма приятно за этим наблюдать.

— Поскольку я не могу пригласить тебя на ужин, ты разрешишь проводить тебя до машины?

— С радостью приму твое предложение.

Мы собрали вещи и нырнули прямо в холодную ночь. С каждым выдохом у меня изо рта поднималось облачко ледяного пара. Мы направлялись за угол — к месту, где я припарковала машину, — и я изо всех сил старалась не окоченеть.

— Значит, у тебя все хорошо, — начала я. — С твоим сердцем и разумом?

— Ага. Пришлось сильно потрудиться, чтобы достичь такого результата, но мне повезло, что мое финансовое положение позволило мне получить ту помощь, в которой я нуждался.

— Это действительно хорошо, Лэндон. Больше всего на свете я желала, чтобы ты стал счастливым.

— Я знаю. Это потребовало много усилий, и, не буду врать, иногда мне до сих пор приходится бороться с трудностями. Но сейчас мне лучше, чем когда-либо. Вот почему я думаю о том, чтобы после съемок фильма бросить свои силы на помощь