Я провел рукой по ее спине.

— Ты знаешь, кто я для тебя, Карла?

— Кто?

— Тот, с кем ты можешь чувствовать себя в безопасности. Тебе не нужно говорить мне то, что от тебя хотят слышать. Тебе не нужно лгать, пытаясь защитить мои чувства. Понимаешь? Со мной ты в безопасности. Ты можешь мне доверять. Здесь нет лжи. Только правда.

Она сгорбилась, опустив плечи.

— Я уже думала об этом раньше, — тихо призналась она. — Я часто думала об этом после аварии.

Эта правда ранила мое сердце, но я терпеливо слушал, как эта девочка делилась со мной своей тьмой.

— Я думаю, что у меня депрессия, — прошептала Карла, словно ей было стыдно в этом признаться.

— Расскажи мне, что ты чувствуешь.

— Каждый день дается мне с трудом. Даже хорошие дни кажутся тяжелыми, и я не знаю, как избавиться от этой боли в моем сердце. В последнее время все вокруг меня так счастливы. Лорелай — самый счастливый ребенок в мире. У папы появилась Элеонора. Все, кроме меня, оправились после аварии. Все выздоравливают, кроме меня. Это выводит меня из себя. Меня так злит, что все, кроме меня, счастливы. Это единственное, чего я хочу. Я хочу быть счастливой, дядя Лэндон.

Я снова притянул ее к себе. Я должен был помочь ей почувствовать мое присутствие, напомнить ей, что она не одна.

— Ты справишься, Карла, клянусь. Я знаю, это звучит ужасно банально, но этот путь требует времени. Когда твой разум погружен в темноту, тебе приходится пробовать множество вариантов лечения, чтобы понять, что тебе помогает, а что нет. Иногда это медитация, иногда лекарства. Не существует универсального способа вылечиться от депрессии, Карла. Ты должна выяснить, что помогает именно тебе, и изучить свои триггеры. Но, клянусь, депрессия — это не смертный приговор.

— Я не хочу умирать, — поклялась она, и я ей поверил.

Я видел это в ее глазах. Возможно, это была ее самая большая правда — то, что она очень хотела жить.

— Я знаю, и мы сделаем все, что в наших силах, чтобы найти то лечение, которое тебе поможет.

Она медленно кивнула:

— Откуда ты столько знаешь о депрессии? У тебя есть все. Сомневаюсь, что ты хоть раз в жизни грустил.

Я тихо рассмеялся:

— Ты даже не представляешь, насколько это иронично.

— Что? Я серьезно. Бьюсь об заклад, ты никогда не плакал от грусти.

— Я плакал сегодня, когда услышал о тебе. Я много раз плакал от грусти. Смотри.

Я закатал рукава рубашки и взял ее руку в свою. Затем я провел ее пальцами по своим татуировкам — по моей покрытой шрамами коже, по отпечаткам моего прошлого.

— Ты это чувствуешь?

— Да, что это?

— Моя печаль. Раньше я причинял себе вред, потому что пытался справиться с депрессией.

Она широко распахнула глаза:

— Ты причинял себе вред?!

— Да. Я искал способ что-то почувствовать. Вернее, почувствовать хоть что-нибудь. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что мне помогает, но, поверь мне, сейчас в моей жизни хороших дней гораздо больше, чем плохих. Я нахожу причины улыбаться каждый божий день, и одна из этих причин — ты, Карла. Этот мир прекрасен, потому что в нем есть ты, и ты обязательно совершишь нечто волшебное. Мне нужно, чтобы ты продолжала сражаться и помнила, что у тебя большая команда поддержки. Хорошо?

— Хорошо. Обещаю. Мама бы не хотела, чтобы я сдалась, — сказала она.

— Ты права, она бы этого не хотела. Я знаю, что сейчас она смотрит на тебя с гордостью, потому что видит, какая ты сильная.

Она улыбнулась, и я улыбнулся ей в ответ.

— Я рада, что в прошлом ты не слишком сильно себе навредил. Было бы так грустно, если бы сейчас тебя не было рядом. Я очень рада, что ты все еще здесь, дядя Лэндон.

Я почувствовал, как от ее слов в моем сердце разливается тепло.

— Я тоже очень рад, что ты все еще здесь.

* * *

Я пожелал Карле спокойной ночи и пообещал зайти к ней следующим утром. Грейсон остался с ней на ночь — он хотел, чтобы она знала, что ни на секунду не останется одна. Им двоим предстоял долгий путь, но я был счастлив, что они наконец шли к свету рука об руку.

Я прошел в зал ожидания и обнаружил, что Шей все еще сидит там. Она улыбнулась и встала на ноги:

— Как она?

— Жива и начинает свой путь к исцелению.

— Хорошо. Я рада. Не могу смириться с тем, что ей приходится через это проходить.

— Я тоже, но иногда необходимо пройти через тьму, чтобы добраться до света. Она сможет, я знаю. Я за этим прослежу.

— А как насчет тебя? Ты нашел свой путь к свету?

— Мой свет становится немного ярче с каждым днем.

— Это хорошо, — она кивнула. — Это очень хорошо.

Она слегка поерзала на пятках, прежде чем снова на меня взглянуть.

— Хочешь, подвезу тебя до отеля?

— Это было бы замечательно.

Мы ехали молча, и время от времени Шей поглядывала в мою сторону. Я видел в ее глазах беспокойство. Словно она боялась, что я слишком сильно погружен в свои мысли — а так оно и было. Я слишком устал, чтобы надевать маску и вести себя так, будто со мной все в порядке. Кроме того, я больше не хотел носить свою маску рядом с Шей.

Она проводила меня до гостиничного номера, и я поблагодарил ее за помощь.

— Тебе не стоит оставаться одному, — сказала она, прислонившись к дверному косяку.

— Я буду в порядке. Кроме того, у нас есть правила, верно? Никаких ночевок, — пошутил я, пытаясь спрятать за смехом тяжесть в груди.

Шей стояла, засунув руки в карманы джинсов и слегка покачиваясь взад и вперед.

— Лэндон… — прошептала она тихим голосом. — Если ты скажешь мне остаться, я останусь. Если ты скажешь мне уйти, я останусь наверняка.

Этого было достаточно, чтобы заставить меня медленно кивнуть и пропустить ее в дверь номера. Она закрыла ее за собой и посмотрела на меня с беспокойством в глазах.

— Что я могу сделать? — спросила она.

Я не знал. Она не могла стереть из моей памяти то, что случилось с Карлой. Она не могла вернуться в прошлое и изменить то, что уже случилось. Она не могла остановить тревожные мысли, переполнявшие мой разум.

Она могла сделать одну вещь, и, возможно, это было то, в чем я нуждался сильнее всего.

— Можно тебя обнять? — тихо произнес я,