дрожи. Столько эфира у нее не было, так что вопрос по запуску манипуляции оставался открытым. Но она верила, что перед ней — самый лучший способ. Он не требовал конкретного имени призываемого, лишь образ в памяти. А она сомневалась, что Хранителей на самом деле звали именно так, как она запомнила. Фри принялась быстро делать копии на энергласс.

Закончив, она отложила инфоры и поднялась, осторожно выглянула за угол и уже хотела выйти из укрытия, как вдруг оступилась. Энергласс зацокал по лестнице, проглоченный темнотой.

Фри выругалась, сразу подумав, что общение со Стефом на нее пагубно влияет. Она еще раз посмотрела на зал и, удостоверившись, что протектор под чутким надсмотром звезды все еще склеивал разбитые инфоры, со вздохом посеменила вниз. Света не было, Фри пришлось зажечь фонарик-солнце. Лестница постепенно расширялась, но заканчиваться вовсе не собиралась. Протекторша дошла до ровной площадки, когда портал арки, от которого она начала спуск, превратился в маленькую сияющую точку. Энергласс валялся под ногами, даже не треснувший, но поцарапаться успел. Фри с досадой поглядела на побитое стекло, а убрав его в сумку пояса, внезапно для себя обнаружила огромную картину на стене. Угловатые изображения, будто с витража, были выполнены в приглушенных оттенках. Происходящее описывало одну из битв между Тьмой и Светом на какой-то планете под десятком лун.

Фри медленно двинулась дальше по лестнице, встречая новые полотна на обеих стенах. Некоторые она узнавала. Вот Верховный Ганистан Мирный, казненный темным Паладином Нивет Белоокой, а на их фоне — черное небо с кроваво-алым серпом звезды в затмении. Темный рок и плач Реревны Милосердной. Она была одним из высших анимусов — Прима-окулум — и отдала весь накопленный Свет через слезы, впитавшиеся в землю, только бы спасти один из старейших анимериумов Света. Говорили, что местность, где она плакала и умерла, до сих пор накрывал Купол Реревны из золотистого сияния.

Разрушение Струнных Башен, великое путешествие по Магнитному океану, геноцид генума Тамалекрон. Фри шла и шла, смотрела, пока не увидела Бунт Золотых знамен и битву при Грозовой планетарной системе. Бойня, благодаря которой Тьма отвоевала себе свободу, вырвавшись из-под гнета Света, начав впоследствии мстительную Бесконечную Войну. Там, на картине, один из лидеров повстанцев Релегар Восставший и Верховный Света Заэстус Алый Ветер закалывали друг друга насмерть в решающем поединке. Фри глядела на прорисованную серебряную и золотую кровь, на яростные лица и развевающиеся знамена Тьмы, впервые так гордо поднятые, и даже не заметила, что уже как с минуту вглядывалась в кого-то на фоне. Там, среди бушующего сражения, стояли два черно-белых образа, хранивших полное спокойствие. Они казались настолько невозмутимыми, что ощущались предельно естественно в хаосе и разрушении.

Фри отступила, в ледяном потрясении уставившись на Хранителей. Ее сковала паника, она с трудом и рывками вбирала воздух.

— Как же… — выдавила Фри. — Быть не может…

Они были там? Они наблюдали? Как Хранители могли быть там?!

Это же было так давно, в самом начале всего…

Протекторша обернулась к другому изображению — свержению Тарт Расколотой. И с ужасом увидела Хранителей и там, прямо среди стеклянных глыб с душами, которые собирала опальная Верховная. Дрожь прокатилась по телу Фри, она едва не упала. Что-то в ней надломилось, нечто важное и несущее. Она не хотела в это верить, но ясно видела перед собой черно-белые глаза. И чувствовала пугающую хтоническую сущность, вцепившуюся в ею душу из недр безмолвия ледяного космоса.

Фри бросилась вниз по лестнице — и на каждой картине встречались они. Хранители. Возведение Люксоруса, убийство Баэрдода, раскол светлых префектур, Тройственная гражданская война… Даже Битва за Люксорус!

А затем Фри едва замедлила шаг, точно время пошло по-иному, растягивая секунды. Сердце упало в пропасть и там же схоронилось во льдах. На новой картине она увидела ворота. Те самые проклятые ворота, которые были в ее же душе, когда Макс показывал ей устройство внутренних миров. Огромные и темные, пугающие своей неприступной массивностью. Створки закрыты. Хранителей нет. Но зато по воротам ползло нечто уродливое и мерзкое, созданное из дыма и костей. Поглощающее все вокруг одним лишь присутствием. Смесь серости и кислотной зелени с монструозным расколотым птичьим черепом. Зубы Фри застучали от страха, она в отчаянии глядела в многочисленные жерла глазниц. Голова очистилась от мыслей, только первородный ужас и холод. Гул становился все громче, он рокотал и гудел мощной волной. И тогда Фри обернулась назад, туда, откуда пришла, и тьму озарил резкий зеленый свет.

Чудовищно огромный череп птицы предстал перед ней в реальности. Он напирал, гудением разрывая голову на части. Эта тварь хотела поглотить Фри без остатка — это было единственное его желание, и оно оказалось настолько сильным, что пропитало все мироздание. Череп, вспыхнув зеленью, дернулся к ней, и Фри истошно закричала.

Раздался грохот, пыль ворвалась в легкие. Она раскашлялась и упала, кто-то схватил ее за плечи. Фри пыталась отбиваться, пока ее не встряхнули.

— Да прекрати ты! — воскликнул Стеф.

Тогда протекторша наконец смогла открыть заслезившиеся глаза и заметила, на что таращился Водолей.

— Какого черта ты сделала? — едва дыша вымолвил он. — Как?..

Фри затрясло сильнее. Булыжники катились по лестнице, а коридор в небольшом радиусе от них оказался перекрыт острыми и большими кольями из камня и стекла. Словно кто-то переплавил стены, устроил взрыв в получившейся массе и снова заморозил, трансмутацией обратив их во что-то новое. Трещины в каменных блоках коридора дымились и тлели. Картины с воротами больше не существовало. Нет, она не оказалась разрушена, ее в принципе никогда и не было. Как и Хранителей ни на одном из изображений.

Стефан продолжал требовательно взирать на Фри.

— Это манипуляции без меток, — произнес он. — Никто из нас так не может.

Она хотела ему ответить, даже рот уже раскрыла, но не смогла выдавить ни звука. Вместо этого из ее глаз покатились слезы. Без всякого хрипа или всхлипа. Фри просто сидела и в безысходности смотрела в побледневшее лицо протектора.

— Пойдем, — выдохнул Стеф, потянув ее вверх. — Все будет хорошо, идем.

Встать у Фри не получилось. Ноги казались деревянными, несгибаемыми, они тряслись, как и все тело. Протекторша почти сразу рухнула обратно. Стефан без всяких предупреждений разбил манипуляцию и то ли себя усилил, то ли Фри облегчил и подхватил ее, чтобы помочь добраться хотя бы до выхода из этого треклятого места. Фри не понимала, что происходит. Все смешалось, оставив в ней одну лишь пропасть с горьким привкусом обреченности. Бездна взглянула на протекторшу в ответ и осела на душе толстым слоем. Она искала правду, а нашла константу пустоты