Художества Протестантова надоели властям, и его определили на поселение в специально созданный для таких дел дачный кооператив «Путь к исправлению», где он и вступил в движение «Возрождение», будучи завербованным Михаилом Викторовичем Буйновым. Жил один, поэтому и решено было приютить членов боевого отряда организации в его неопрятных, но достаточно просторных пенатах. Следили за дачным кооперативом отвратительно плохо. Совсем не следили. Что опасного в нищих, потерявших всё, бывших чиновниках и поэтах с художниками, которые и в лучшие времена были никому не интересны?

Поселили подальше от общества, припугнули, да и забыли. Менялось начальство, менялись порядки, и дачный кооператив «Путь к исправлению» превратился в сборище нищебродов и бродяг, с остатками амбиций и следами интеллекта на небритых лицах.

Семей у них не было – не положено. Жёны и дети, напуганные расправой, легко отказались от опальных папаш. Чего с них поимеешь? А с неимущего какой прок? Ты нужен, когда можешь… Так и жил кооператив вдали от всех и в надежде на реванш… Только жена Бездорожного проживала с мужем. Говорят связи у неё. И связи с кем-то из руководства ФНС.

А между тем сходки в «тайном» бункере оппозиционеров стали регулярными и продолжительными.

На них в основном клеймили позором существующие порядки, обнаглевших люмпенов, импотентную интеллигенцию и трусливую либеральную часть населения, которая стала надёжным подпевалой в деле строительства суверенной демократии. Надеялись, что дальше этих разговоров дело не пойдёт, и ждали первых денежных траншей от Джона Смита. Джон Смит объявился и назначил большой сход. На него, по настоянию куратора были приглашены Егор и Толян. Тема сходки – «Устрашающая акция боевой организации». Никто не знал, что это и как всё должно происходить.

– Господа, – начал Джон, – мы ждём от вас действий. Хватит сидеть и болтать. Я понимаю – это любимое занятие русской интеллигенции. Хотя… – он изобразил гримасу сомнения, – отнести вас к этой категории граждан – я бы не решился. Лучше – назвать вас всех – «бывшие»… И всё. Ёмко и понятно. Так вот, господа «бывшие», настало время заявить о себе. Организация создана. Лидеры обозначены. Боевой авангард имеется. Пора за работу. Жду от вас предложений. Кто хочет сказать? – Джон, дежурно улыбаясь, смотрел на потупивших взгляд революционеров.

Первым закряхтел председатель Буйнов:

– Кгм… Кхе… – начал он, – видите ли, мы, в принципе, готовы… Но отсутствие средств, отсутствие поддержки… плана, наконец точной постановки задач… и вообще! – закончил председатель, многозначительно глянув на Джона Смита.

– Позвольте, позвольте Михаил Викторович. Тут я не совсем согласен, – нахмурился Джон. – А вот это всё, – он окинул взглядом напичканный аппаратурой бункер, – по-вашему – ничего не стоит? Или борьбу за будущее вашей, – он сделал упор на слове «вашей», – страны вы хотите вести только за деньги? Так дело не сдвинется. А где же сознательность? Где бескорыстные стремления? Где, эти, чёрт их побери – души прекрасные порывы? Так, кажется, говорил ваш афро-русский поэт? – Джон явно издевался, но сидевшие вокруг огромного стола члены «Возрождения», склонили головы, обозначив неудобство за слова своего председателя. Джон, продолжал:

– Так не пойдёт. Вы уже пригрелись на своих местах. А мы надеемся на активную деятельность, – Все продолжали молчать. – Хорошо, – продолжил провокатор-иностранец, – я озвучу своё предложение. Для начала – организация показательного акта устрашения.

При слове «акта» присутствующие втянули головы в плечи, а при слове «устрашения» – прикрыли глаза.

– Да, но мы не дикари и не религиозные фанатики, – продолжал западный шпион, – Акт будет вполне цивилизованным мероприятием, чтобы не было жертв. Чтобы не отвернулись от нас, а точнее, от вас те, ради кого мы всю эту борьбу и затеяли – люди. Акт должен быть эффектным и громким. Это может быть выброс листовок с призывами встать на борьбу за свободу личности, это может быть огромный плакат в центре города… При этих словах все зашевелились, облегчённо вздыхая, а неудавшийся художник Сева Протестантов и вовсе пришёл в полный восторг. Он заёрзал на своём стуле, потирая ладони, а потом показал два поднятых вверх больших пальца и громко при этом причмокнул. Заговорили и остальные.

– Да, пора начинать, – глубокомысленно заявил Бездорожный. Для чего мы содержим боевой авангард? Пусть займутся.

Его поддержали все присутствующие семь членов, наперебой соглашаясь с предложением активизироваться. Они очень обрадовались, что речь идёт не о боевых действиях или о террористических актах, а о простых листовках и плакатах.

Егор посмотрел на странное сборище хмуро и с презрением. Признаться, ему сразу не понравилась эта идея с боевой группой. Какая группа? Какие акты? Кому в голову пришло вообще содержать этих жалких неудачников? Толян тоже придерживался этого мнения и, криво улыбаясь, шепнул ему на ухо:

– Ты как хочешь, а я – пас…

Егор ответил громко, чтобы слышали все:

– Ну, идиотов я много видел на своём веку. Бывает… Но, вот плясать под их дудку! Извините. Я умываю руки. Вы меня не знаете, я вас тоже… Пойдёмте, Анатолий, – Толян не сразу понял, что обращены последние слова к нему.

– Пойдём, Толян, ты чего?

– Да… ну их.

Они молча встали, задвинули стулья и пошли к выходу.

Все сидели молча, абсолютно не представляя – что в таких случаях делать. Джон Смит, кивая головой, дождался, когда «боевой отряд» удалится из помещения, и сказал со вздохом разочарования:

– Я так и знал… Не то что действий, а просто правдивого доклада о состоянии дел от вас не дождёшься. Будем думать. А пока – расходимся. О времени новой встречи вам сообщат.

На этом большой сход и закончился. Все расходились, как всегда соблюдая полную конспирацию строго по одному… до ближайшей опушки. Там дружно закурив, стайка революционеров двинулась к дачному кооперативу, обсуждая на ходу случившееся происшествие:

– Нет! Вы подумайте, – негодовал Сева Протестантов, – отказаться от борьбы, практически не начав её! Какой к чёрту это авангард? Да ещё боевой!

– Конечно, – поддакивал спотыкающийся сзади Степан Гопта, – у каждого свои обязанности… Но если назвался груздём…

– Кто их вообще проверял? – возмущался Бездорожный.

– Вообще-то это люди сверху, от Полковника… твоего, Стёпа, друга – ответил виновато Буйнов.

– Как? – недоумённо проговорил Гопта. – С какого такого верху? Ты что, сдурел? Как может быть боевой отряд подпольщиков сверху? Ты что, Миша, того? Это, что же, по-твоему – их прислали, против… Да ты сдурел… Я-то думал. Нет! Правильно я думал… Все вы тут… Полковник мне не друг вовсе. И с чего ты взял, что он… – прервался, ускорив шаг, Степан Степаныч быстро оторвался от отряда подпольщиков, и вскоре совсем пропал из виду.

– Заложит, – сурово сказал Бездорожный. – Как пить дать… С него станется! Не знаю как вы, а я… – и он тоже скрылся, ускорив шаг.