– Он горячий, Васятка! – профессор приложил пластинку к своей щеке. – Им кто-то только что пользовался, ячсмитьбю!

– Кто им мог пользоваться? – Торичео усиленно массировал свои пальцы. – Кроме вас. Вы были в Мышеловке. Вы ничего не путаете? Ни я, ни доктор не могли.

– Выходит, я медленно, но неотвратимо съезжаю с катушек. Что ж, придётся смириться с этим. Прости меня, Васёк. Ты про радиус действия спрашивал, так вот, он у него неограничен.

Всё ещё не отойдя от выходки профессора, Торичео заметил:

– Это что, машина времени в миниатюре?

– Не совсем, – профессор погрозил ему пальцем, спрятав тонкую пластинку в карман пиджака. – К нему нужен очень мощный компьютер. С памятью на несколько терабайт. И вообще, ты бы вопросы пока не задавал, Васятка. С тобой надо быть крайне осторожным! Запомни, до 2041 года сохраняется шанс твоего препровождения туда, где ты только что висел.

Бронислав хлопал глазами, будучи не в силах «въехать» в ситуацию.

– То есть, если я за эти тридцать предстоящих лет совершу что-либо противозаконное, – парень прохаживался, засунув руки в карманы, перед лифтом – то рискую оказаться снова на стене замка? Вместо этого. Данилы-чудилы?

– Да, только не вместо, а вместе с ним, – улыбнулся Жидель, нажимая на кнопку вызова. – Прикинь, какая это будет интимная близость. Две одинаковые картины Веласкеса.

– Что за жизнь такая, – обиделся Торичео. – Не так давно меня «терроризировал» этот Данила-мастер, теперь вы, учитель, дамоклов меч повесили… Сколько можно?

– Не парься ты! – профессор хлопнул ученика по загривку, увлекая с собой в раскрывшиеся двери кабинки. – Я ведь не он, ты это должен понимать!

– Может, просветите меня, что это за штука такая? – воскликнул с обидой в голосе Бронислав, когда все трое вышли в июньскую жару. – Что ещё за неограниченный радиус… Науке подобные термины, насколько я в курсе, неизвестны.

– В следующий раз, как-нибудь, обязательно расскажу! Сейчас, признаться честно, нет никакого желания. Утомился, знаешь ли! – Жидель подмигнул доктору, доставая из кармана кошелёк. – Страсть как хочется пивка попить.

– Соскучились по пиву? – понимающе протянул Торичео. – Извините, не имел возможности прикупить.

– Ничего страшного, – Жидель рубанул ребром ладони себе по горлу. – В древнем замке его точно не было, а тем более, на стене, ячсмитьбю!

– У вас замечательное настроение, – заметил доктор. – Если не секрет, чем бы вы в ближайшем будущем.

– Кстати, Бронислав, если не ошибаюсь. – перебил его Жидель, неожиданно став серьёзным. – А где чемоданчик, который был вместе с Васяткой. Ну, с тем, которого я отправил в средние века? Рантепс, по-научному говоря?

– Спросите что-нибудь полегче, профессор, – торжествующе произнёс доктор и улыбнулся, щурясь от солнца. – Когда я спрашивал про радиус и про контур, вы оба молчали как… два ерша, выброшенных на берег.

В следующую секунду он уловил в глазах Жиделя недобрый огонёк.

– Если вы, молодой человек, – от былой весёлости профессора не осталось и следа, – сочли себя умней меня, и намереваетесь использовать трансмикцию в каких-то своих целях, пусть и очень благородных, то очень не советую! Откажитесь, ещё есть время! И контур здесь ни при чём!

– Можно поинтересоваться, – Бронислав замедлил шаги и, удивляясь собственной наглости, сухо произнёс: – А почему, собственно, я должен от этого отказаться? На каком основании? Я вас вытащил, можно сказать… а вы.

– Так-с, приехали! – профессор остановился, закрыл глаза и сделал несколько вдохов носом. – Во-первых, вы не имеете никакого представления о последствиях. Во-вторых, о попытке нарушить континуум тотчас станет известно мне. И я пресеку это в корне! И в-третьих, если вам чудом удастся совершить это… святотатство, то вы до конца своих дней будете казнить себя, поскольку… последствия могут быть катастрофическими для тысяч, а возможно – и миллионов человек.

– Вы про эффект бабочки? – нетерпеливо поинтересовался Бронислав и осёкся. Ему показалось, что его ноги ощутили в этот момент едва заметный толчок. Это же почувствовал и Жидель. – Так я в курсе, знаете ли.

– Ох уж этот эффект ба… – Торичео вдруг замолчал на пару секунд и начал озираться вокруг. – Как странно, мне кажется, когда мы вышли из дома, всё было несколько по-другому. Несколько иначе.

– Вот именно, – кивнул Жидель, зачем-то доставая из кармана кошелёк. – Так всегда бывает, если в обозримое прошлое запущен мовбакер. Твой друг захотел вдруг доказать, что это он герой нашего времени, а не тот, кто прилетел меня терминировать. Выпендриться решил! Где ты его только разыскал такого?

– Реальность меняется на глазах, – округлив глаза, пролепетал Торичео. – И мы не в силах ничего сделать. Другой мир!

– Да, совсем другой. И мы, разумеется, не в силах, – усмехнулся Жидель, – потому что работает тот, кто пятится. Всё в его власти. И мы, кстати, тоже.

Бронислав смотрел на снующих по Комсомольской площади озабоченных людей, и ему становилось не по себе. Складывалось впечатление, что затевается митинг. Неизвестно каким образом выросла импровизированная трибуна, на которой один за другим стали появляться выступающие. Вокруг свистели, что-то выкрикивали, однако ораторы не обращали на это никакого внимания. Площадь быстро заполнялась народом, словно кто-то до предела ускорил движение плёнки.

Жидель метнулся к киоску «Роспечать».

– Необходима свежая пресса, она меняется не так мгновенно, как реальность. Хотя и тоже меняется. Необходимо зафиксировать!

– Зачем вам газеты? – недоумевал Бронислав, лохматя себе голову. Ещё немного – и он бы начал вырывать клочки волос из своих теменных бугров, что являлось первым признаком тяжелейшего нервного потрясения. Как невропатолог он знал это, но ничего не мог с собой поделать. – В век интернета и нанотехнологий!

– Как зачем? Чтобы разобраться в последовательности событий, ячсмитьбю! Точку отсчёта поймать, чтобы не сбиться с логики. Ты знаешь другой способ, опарыш? Ну, погоди, доберусь я до твоих мозгов! На всю жизнь отучу заниматься подобными вещами!

– По-моему, – Бронислав развёл руки в стороны, – разобраться в этом хаосе невозможно.

– Вот это я понимаю! – хлопнул себя по коленям профессор купленными газетами. – Напортачить сначала, нагадить по-крупному, создать этот самый хаос… А потом, как страус, голову в песок – дескать, извините, разобраться невозможно. Яркий пример ответственного подхода. По-мужски! Нет слов!

– Напортачить?! – возмутился доктор, не вынимая пятерней из своей причёски. – Вы даёте себе отчёт?.. И хватит называть меня опарышем! Я ж не знал. Как я мог предвидеть, что будут последствия?

Жидель тем временем уже листал только что купленные газеты одну за другой, пробегая полосы глазами по диагонали. Бронислав прислушался к словам, которые доносил до них ветер. Выступающие с трибуны говорили о взрыве нескольких блоков атомной ГЭС, о затоплении посевных площадей и многочисленных человеческих жертвах.