«Допустим, мы позволим тебе уйти отсюда живой… Допустим, чтосердце Смерти устояло перед твоей красотой… Кого же ей избрать вместо тебя?Кто-то должен умереть. Не хочешь ли ты помочь нам выбрать этого человека?Человека, который будет стоять здесь, передо мной, вместо тебя и страдать также, как страдаешь ты? – Он широким жестом указал на зрительный зал.Девушка совсем растерялась. – У тебя есть сестра… мать… ребенок?»

«Нет, – выдохнула она, качнув головой. – Нет…»

«Но ведь кто-то должен занять твое место. Может быть, друг?Выбирай!»

«Я не могу. Нет…» – Девушка извивалась всем телом, стараясьвырваться из его рук.

Вампиры молча взирали на нее. Их неподвижные нечеловеческиелица ничего не выражали.

«Так ты не хочешь помочь нам?» – издевался он.

Я знал, если б девушка согласилась, он бы с презрениемответил, что она ничуть не лучше его, раз обрекает на смерть другого и,следовательно, сама заслуживает смерти.

«Смерть ждет тебя повсюду», – шумно вздохнул он.

Я видел, что он теряет терпение, но зрители не догадывалисьоб этом. Мускулы его гладкого лица напряглись. Он пытался заставить девушкусмотреть ему в глаза, но она отворачивалась, пряча взгляд, полный отчаяния инадежды. Я вдыхал пыльный сладкий запах ее кожи, прислушивался к тихому стукуее сердца.

«Смерть-незнакомка – вот удел человека. – Он наклонилсяк девушке поближе, стремясь подчинить ее своей воле. – Но ты видела нас,ты познакомилась со Смертью. Теперь ты наша невеста. Ты познаешь любовь самойСмерти!» Он почти целовал ее мокрое испуганное лицо.

Девушка с беспредельным ужасом смотрела на него. Вдруг ееглаза затуманились, губы разжались. Я проследил за ее взглядом: она смотреламимо своего мучителя на темную фигуру другого вампира. Он медленно выступил изтени и остановился неподалеку от девушки, пристально глядя на нее огромными,темными, невыразимо спокойными глазами. В них не было ни страсти, нивосхищения, но ее взгляд был прикован к нему. Чудесный свет страдания,казалось, обволакивал стройную фигуру, делал ее еще прекрасней и желанней.Именно эта ужасная, неприкрытая боль держала в напряжении публику. Я саммысленно ласкал ее кожу, острые маленькие груди и зажмурился, чтобы стряхнутьнаваждение, но образ девушки стоял у меня перед глазами. То же самоечувствовали все вампиры, окружавшие ее широким кольцом. Она была обречена.

Я открыл глаза. Фигурка девушки слабо мерцала в дымном светерампы, слезы золотом сияли на щеках. И вдруг новый вампир тихо сказал:

«Это не больно».

Лицо шута окаменело, но зрители этого не заметили. Онивидели перед собой только детские черты девушки, ее губы, приоткрывшиеся вневинном изумлении; она тихонько повторила:

«Не больно?»

«Твоя красота для нас – великий дар», – ответил он. Егоглубокий голос без труда заполнил весь зал. Он сделал легкий, почти незаметныйжест рукой: шут тут же бесшумно отступил назад и застыл одной из терпеливыхчерных фигур с одинаково голодными и бесстрастными лицами. Неторопливо играциозно повелитель подошел к девушке. Та стояла безжизненно и покорно, совсемзабыв о своей наготе. Ее ресницы затрепетали, влажные губы прошептали:

«Не больно».

Силы едва не покинули меня. Девушка всем телом тянулась кнему, умирала на глазах, покорялась его власти! Мне хотелось громко закричать,вернуть ее к жизни… Я хотел ее прямо сейчас! Да, я хотел ее. Вампир приблизилсяк ней вплотную, потянул узел на ее юбке. Девушка подалась к нему, откинувголову, черная юбка скользнула на пол, обнажая бедра и золотистый, совсем детскийзавиток волос внизу живота. Вампир раскрыл объятия ей навстречу. Его каштановыеволосы колыхнулись, когда золотые локоны упали на черный плащ.

«Не больно… не больно…» – шептал он ей, и она отдавалась емуцеликом.

Он развернул ее так, чтоб все видели ее лицо; потянул к себеподатливое тело. Пуговицы его черного плаща коснулись ее обнаженной груди, онавыгнула спину, бледные руки обвили его шею. Она вздрогнула, застонала изамерла: острые зубы вонзились ей в горло. Ее лицо было спокойно, но полумрактеатра гудел от страсти. Белая рука вампира светилась на ее смугловатой ягодицесквозь золотую пелену падающих волос; он поднял ее на руки, не отрываясь отраны, ее горло розовело под его белой щекой. От слабости у меня закружиласьголова, моя жажда росла, болью пульсировала в сердце, в венах. Я крепко стиснулмедный поручень, металл тихо скрипнул под рукой, и этот слабый звук,недоступный уху человека, вернул меня в действительность, и я вспомнил, гденахожусь.

Я опустил голову. Мне захотелось зажмуриться и ничего невидеть. Мне чудилось, что воздух вокруг благоухает запахом ее соленой кожи,стройного тела, близкого, горячего и прекрасного. К ней приблизились остальныевампиры. Белая рука дрогнула, объятия разомкнулись.

Голова жертвы безвольно откинулась назад, он передал телохолодной мертвой красавице.

Та взяла на руки девушку, принялась гладить и нежноукачивать ее, потом припала к крохотной ранке на горле. Вампиры собралисьвокруг бесчувственной жертвы, и она переходила по кругу от одного к другому,провожаемая жадными взглядами зрителей. Вот ее голова упала на плечомужчине-вампиру, и открылась хрупкая шея под затылком, не менеесоблазнительная, чем маленькие круглые ягодицы, безупречная кожа долгих бедерили нежные складки под коленками.

Я откинулся в кресле и почувствовал во рту вкус ее крови.Меня терзала невыносимая жажда. Я не мог отвести взгляд от девушки, но краешкомглаза следил за покорившим ее вампиром. Он отошел в сторону и держалсяособняком, как и прежде. Мне показалось, что его темные глаза отыскали меня всумрачном зале. Да, он пристально смотрел на меня.

Один за другим вампиры исчезали за кулисами. Нарисованныйлес беззвучно вернулся на прежнее место. Девушка, обнаженная, безжизненная ибледная, лежала на шелковой подкладке открытого черного гроба в тени огромныхдеревьев. Снова зазвучала музыка, мрачная и тревожная, она становилась всегромче, а огни рампы медленно гасли. Все вампиры уже покинули сцену, кромемоего знакомца фигляра. Он подобрал косу и маску Смерти и медленно подкрался кспящей девушке. Свет погас, сцена исчезла, и только музыка властвовала теперьнад темным залом. Вскоре затихла и она.

Несколько мгновений публика сидела молча и неподвижно.

Потом раздались неуверенные хлопки, и плотину прорвало.Бурная овация охватила зал. Огромные светильники на стенах вспыхнули яркимсветом, и люди задвигались, возбужденно переговариваясь друг с другом. Женщинав середине одного из первых рядов торопливо поднялась, сдернула со спинкикресла лисье манто. Кто-то, опустив голову, быстро проталкивался к застеленномудорожкой проходу. Вдруг вся толпа разом, точно по команде, повалила к дверям.