Я слишком близко.

Прокашлявшись, я отвечаю:

— Кровь сирены.

— Что? — подается ко мне Элиан.

— По-твоему, кто угодно может завладеть кристаллом Кето? Это должен быть воин, достойный его магии.

— Воин, — повторяет принц.

— Убийца сирен.

Наглая ложь смешивается на языке моем с полуправдой.

Всплеснув руками, вперед выходит Кай:

— И где же нам достать кровь сирены? Почему ты раньше обо всем не рассказала?

— Неважно, когда она рассказала, — говорит Мадрид, глядя на меня с нечитаемым выражением. — В жилах сирен течет не кровь, а кислота. Мы бы не смогли собрать ни капли, даже если б успели до обращения в пену — она бы прожгла любую емкость.

— Твой кинжал. — Я указываю на пояс Элиана. — Он единственный в мире в силах сохранить кровь сирены.

— Он не хранит ее, — возражает он, — а пьет.

— Поглощает, — исправляю я. — Только не говори, будто не замечал, что с каждой убитой сиреной клинок становится немного прочнее. Немного тяжелее.

Элиан молчит.

— Откуда ты все знаешь? — Юкико склоняет голову набок. — Есть в тебе что-то, что не дает мне покоя.

Игнорируя ее, я сосредотачиваюсь на Элиане. Брови его сдвинуты, и я понимаю, что прямо сейчас он во мне сомневается. Мне-то на слова принцессы плевать, но не ему. Он насторожен — возможно, всегда был — и хотя имеет полное право на подозрения, я даже горжусь им за это, мне все равно больно. Доверять мне нельзя, и меня убивает, что Элиану об этом наверняка известно.

Как бы там ни было, я не могу позволить ему освободить око.

Я одариваю принца беззаботной улыбкой:

— Я же говорила, что пригожусь.

Он тянется к ремню и вытаскивает кинжал на свет. Крутит в руке, затем делает шаг ко мне, и я подумываю отойти, но остаюсь на месте. Отступление лишь подтвердит мою вину.

— И? — спрашиваю я.

— И ничего, — отвечает Элиан. — Я тебе верю.

И замолкает, будто ждет, что я начну протестовать, скажу, что это ошибка. Самое смешное, что мне и правда хочется. Хочется сказать, чтобы он никогда не совершал чего-то настолько глупого, как вера в меня. Но я не говорю, потому Элиан поворачивается к застывшим водам Дьяволоса и вонзает клинок в самый центр шпиля.

* * *

Я должна радоваться, что ничего не вышло.

Кровь из клинка давно исчезла. Обратилась магией, что делает его несокрушимым и позволяет поглощать жизни сирен. Я знала об этом, но дала Элиану надежду, потому что так поступают лжецы, когда не хотят быть пойманными. И мне пришлось притвориться, будто я верю, что кинжал сработает, иначе почему я только сейчас открыла, что кровь и есть ключ?

Мне пришлось позволить Элиану проиграть, чтобы самой добиться успеха. Вот только я не должна была из-за этого чувствовать себя так плохо.

Миновали часы, и я уверена, что снаружи уже ночь. Команда спит в отдельных маленьких пещерах за пределами купола. Взломщики стали стражей. Они полны решимости не уходить, пока не найдут способ освободить око. Если б не хватило решимости Элиана, то ярость Юкико все равно бы их удержала.

«Рискни, — сказала она. — Рискни уйти без славы, которую обещал моему брату».

Сжимая в руке легкий меч, я смотрю на Второе око Кето, запертое в водах моего дома. На шее пульсирует ракушка — она жаждет воссоединиться с могучим морем, которое ее породило. Я тоже чувствую устойчивый зов Дьяволоса, его стремление укрыть меня своими волнами.

Крепче стиснув меч, я надрезаю ладонь.

И равнодушно смотрю, как кровь стекает по коже и падает на шпиль. Нет ни обжигающей боли, ни бесконечного разъедающего холода. Кровь теплая, красная, такая человеческая. И все же…

Касаясь воды, капли растворяются. Верхняя часть шпиля откидывается назад, и центр тает, позволяя сунуть внутрь руку. Я поднимаю камень и вздыхаю. Сейчас он кажется таким крошечным, но я чувствую, как его мощь проносится по моим венам. Чувствую, каким свирепым он может быть. Он почти обжигает пальцы.

— Я знала, что что-то с тобой не так.

Я разворачиваюсь, крепко сжав око в кулаке.

— Чуяла неладное, — продолжает принцесса Юкико. И принюхивается, словно и впрямь может учуять во мне чудовище. — Ты не совсем человек.

Я убираю меч в ножны и тихо отвечаю:

— Ты не понимаешь, о чем говоришь.

— Может, и так, но все равно скажу. Ты ведь одна из них, верно? Сирена.

Я молчу, и, похоже, ей этого достаточно. Принцесса ухмыляется, растягивая тонкие губы так сильно, что щеки приподнимаются к глазам.

— Как ты так замаскировалась? — спрашивает она. — Разве такое вообще возможно?

Я скриплю зубами. Как же раздражает, что она смотрит на меня будто на рыбу на крючке. Будто исследует, изучает, но не боится. Юкико приближает ко мне по кругу, пока не оказывается по другую сторону ледяного шпиля.

Я смотрю на нее испепеляюще:

— Кажется, Морская королева сочла это скорее наказанием, чем маскировкой.

— А кража кристалла — твое искупление? — спрашивает принцесса. Все с тем же любопытством и без капли страха. — Каким же преступлением ты заслужила такую кару?

— Прежде всего родилась, — говорю я. — Морская королева не терпит соперничества.

В тот же миг ухмылка слетает с ее губ и на лице отражается нечто новое. Благоговение сменяется потрясением. Удивление — неуверенностью. Любопытство — испугом.

— Ты — это она, — молвит Юкико. — Погибель Принцев.

Еще секунду она выглядит растерянной, а затем от неуверенности не остается и следа. Она улыбается хитро и проницательно.

— И ты не знал?

До меня далеко не сразу доходит, что вопрос задан не мне.

Я резко поворачиваю голову к выходу из купола. К Элиану. На лице его ни единой эмоции, глаза не отрываются от камня в моей руке. Я чувствую, как от щек отливает кровь, сердце в груди замирает. Все вокруг кажется неустойчивым, и только застрявший в горле воздух не сдвинуть с места.

«Я тебе верю».

В голове мелькает жалкая мысль, что, возможно, Элиан ничего не слышал. Но когда наши взгляды встречаются, я знаю, что он знает. Знаю, что он сложил головоломку, которую я так старательно разрушала. И когда он тянется к оружию, я понимаю, что эта ночь закончится кровью.

Погибель Принцев.

Всего два слова. Мир затихает, и я судорожно ищу в памяти подсказку, знак, след. И вместо того чтобы остаться ни с чем, прихожу к выводу, что я полный идиот.