я застываю на месте, когда дверь захлопывается за мной с последним щелчком. Все мои планы, все мужество, которое я накопила за последние несколько лет, все вытекает из меня, оставив пустоту.

Потому что на кровати сидят мама и все мои тети, их руки связаны вместе, а позади них с пистолетом, направленным на их головы, стоит Морин.

– А, Мэдди, – говорит она и взмахивает руками так, что пистолет направляется уже прямо мне в лицо. – Теперь мы можем начать как следует.

Похоже, кто-то все-таки способен помешать мне сделать то, что нужно.

31

По телевизору часто можно увидеть, как на людей направляют оружие. Это стало настолько обыденным, что я и бровью не веду, когда вижу такое на экране. Но в реальной жизни, о боже, в реальной жизни все совсем, совсем по-другому…

Когда ствол пистолета смотрит на меня, это как… ну, нет никакого сравнения. Это гребаный пистолет, направленный прямо мне в лицо, что может быть страшнее? Мои ноги превращаются в желе, и, когда я делаю первый шаг, они подкашиваются, заставляя меня споткнуться.

Комната взрывается крикам:

– Не стреляй! Айя, нет! Не надо стрелять!

– Ш-ш-ш. Господи, перестаньте психовать, пожалуйста, – говорит Морин моим тетям и маме.

– Простите! – кричу я, выпрямляясь. – Я просто… мне так страшно, что ноги не держат. – Если подумать, я едва могла дышать.

Морин закатывает глаза.

– Я не собираюсь стрелять. Просто сядь вон в то кресло. Боже. Народ, просто успокойтесь. – Она смотрит на свой пистолет, как будто только вспомнила, что держит его. – Хорошо. Вот, смотрите, я пока направлю его в другое место. – Она опускает руки так, что пистолет теперь указывает мне на ноги. Думаю, это немного лучше.

Я практически отползаю к креслу и с благодарностью опускаюсь в него. Все мое тело размякло. Теперь ясно, что, когда дело доходит до драки или бегства, на меня не стоит рассчитывать. Я замираю, как хомяк, а затем превращаюсь в бесполезную дрожащую массу.

– Дорогая, ты в порядке? – спрашивает ма.

Мне удается слабо кивнуть и беспомощно смотреть, как Морин встает и подходит ко мне. Когда до меня остается несколько шагов, она говорит:

– Даже не думай кидаться на меня.

Это смехотворная мысль: мои конечности свинцовые. Каким-то образом мне удается покачать головой. Теперь она прямо передо мной, и мое сердце больше не бьется. Оно колотится так быстро, что ритм напоминает жужжание. Морин отводит пистолет назад, и я зажмуриваюсь. Члены моей семьи делают резкий вдох, и ма кричит:

– Пожалуйста, нет!

О боже, вот оно.

Но ничего не происходит.

Я приоткрываю один глаз, а Морин вздыхает.

– Черт, я мечтала об этом моменте часами. Я собиралась выбить из тебя все дерьмо.

Я морщусь. Опять же, это то, что вы видите по телевизору, но теперь, когда я действительно это переживаю, мысль о том, что в меня выстрелят из пистолета, вызывает тошноту.

– Но у меня нет сил на это. – Морин снова вздыхает.

Вздох облегчения только наполовину вырывается из моего рта, когда Морин внезапно вплотную приближает свое лицо к моему, как змея во время нападения. Мама и тети снова вскрикивают. Я отпрыгиваю назад и ударяюсь затылком о зеркало.

– Ай! Не пугай ее! – огрызается одна из тетушек.

– О, черт! Прости, я не думала, что ты так отпрыгнешь, – говорит Морин. – Ты в порядке?

Голова кружится, и я сажусь обратно. Кажется, я кивнула.

– Больше не стану так делать. Я просто хотела немного напугать тебя; не думала, что ты отреагируешь так. Ну и дела, девочка.

– Ты такая непослушная! – ругается мама. – Не пугай ее так больше!

К моему удивлению, Морин выглядит виноватой.

– Простите, тетя. Я больше не стану так делать. – Она выпрямляется и убирает волосы назад. – Ладно, давай проясним одну вещь: мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала.

– Что? – удается мне выдавить из себя.

– Подарки для чайной церемонии, дурочка. О чем еще ты подумала? – Должно быть, я выгляжу смущенной, потому что Морин снова закатывает глаза и говорит: – Принеси их. Для меня.

– А, ну да. И как?

Морин вскидывает руки вверх.

– Я не знаю, придумай! Обмани их, скажи, что хочешь сфотографировать подарки. Держи невесту на мушке… Нет, не невесту. Держи жениха на мушке.

– У меня нет пистолета.

– Вот он. – Она лезет в задний карман и бросает что-то в мою сторону. Пистолет. Мысль «Святое дерьмо, в меня бросили пистолет» едва успевает промелькнуть в моей голове, прежде чем он ударяет меня в грудь.

Я даже не замечаю боли. Пытаюсь что-то сделать… Не знаю… Я почти уверена, что эта штука взорвется и убьет кого-нибудь, когда она с глухим стуком падает на пол. Я пищу. Моя семья снова кричит. Морин качает, глядя на меня.

– Подруга, что у тебя с рефлексами?

Я бросаюсь к пистолету и хватаю его, после чего направляю его на Морин.

– Ладно, я не телевизионный злодей, так что не буду затягивать с этим. Этот пистолет не заряжен.

Я сглатываю. Смотрю вниз на пистолет. Никогда раньше не прикасалась к оружию. И даже не знаю, как проверить, заряжен ли он.

– Ты нажимаешь на эту штуку, – говорит Морин. – Вот эту кнопку, да.

Тоненькая штучка с патронами выдвигается, и, конечно, она пуста. Я задвигаю ее на место и кладу пистолет на комод.

– Я не… я не могу направить на кого-то пистолет. Даже незаряженный, – говоря это, я понимаю, что рассеянно вытираю свои руки о штаны.

– Ну… к этому привыкаешь, – уговаривает меня Морин. Она размахивает своим пистолетом и снова направляет его на меня. – Видишь?

Я вздрагиваю и мотаю головой так, чтобы она не находилась прямо на линии огня. Морин снова опускает свой пистолет.

– Ладно, да, ощущения довольно дерьмовые, но надо, понимаешь?

– Я не понимаю! – кричу я. – Тебе не нужно этого делать. Почему ты делаешь все это?

– Потому что это все отстой! – кричит в ответ она. – Я не хотела ничего из этого делать. Все пошло не так, подарки даже не должны были… они должны были быть возвращены Джеки, как только все утихнет. Я просто хотела… Не знаю, я хотела… – Ее голос дрожит, и она делает паузу, чтобы смахнуть слезы. – В любом случае, это не имеет значения сейчас, потому что все пошло не так, и все из-за тебя.

– Почему из-за меня? – Но когда говорю это, все возвращается. Конечно. Это из-за меня. Потому что я убила ее сообщника по преступлению.

– Потому что ты убила