Костыль прохромал вперед. Ловил звуки из-за спины, не оборачивался, помнил про боевых тараканов, почему-то вдруг не догнавших. Дурак? Еще какой… доверчивый и наивный косовский албанец. Хрена пойми, почему албанец, да кто такой, и с чего косой вдруг наивный, но так и есть. Но дурак-дураком, а не тупой. Логика работает. Ему бы лишь до вылетевшего ружьишка добраться, а там…

Ф-р-р-р-р-ш-ш-ш…

Длинная мохнатая тварь, щелкнув жвалами у руки, свернулась почти восьмеркой, рванула пружиной, оказавшись прямо на груди…

Скрк-скрк… твою…

Войсковая единица трахнутой дуры, зашившей себе рот, единица в виде зубастой и дико напористой гусеницы, скакнула к ружью, свернулась вокруг сторожевой собачкой. Да как такое, Господи прости, возможно?!

Смех оказался гулким – а как еще, коли губы стянуты? Детский такой истеричный смешок.

Хи-хи-хи…

Костыль обернулся.

Хи-хи-хи…

Бледная? Да. Замурзанная? Фига.

Хи-хи-хи…

Ой, да ну не над… Фу… фу…

Нить выходила с сочным мясным хлюпаньем. Даже пара красных пузырей надулась и лопнула. Стерва хихикала не переставая, наплевав на разорвавшуюся в паре мест нижнюю губу. Та повисла ленивыми кровящими ошметками.

– Не, ну если тебе так больше нравится, пожалста… – Костыль отступил назад. – Ничего не имею против. Хотя такой макияж мне кажется несколько экспрессивным… да что там. Просто экзальтированным. Ты не гот, часом, не?

П-л-ю-ю-у-у-у-к… Ой, мама моя, гадость-то какая. Нитка влажно шмякнулась, свернулась на бетоне багровым глистом, выдранным прямо из утробы.

– Может, как-то поговорим там, а? Говорят, у женщин всякое случается от одиночества. Тебя парень бросил… муж… ни шиша, ага, так и понял. Ну, красавица, ты хоть головой кивни, если что не так. Я тебя даже лапать не пытался, да-да. Не помогает, угу… эт я вижу.

Бледная растянула рваные губы в улыбке. Широко-лягушачьей, от ушей до ушей, задрав темные кровоточащие полоски до самых десен…

– Мать твоя ни разу не женщина, как ты их чистишь, шомполом?!

Если снежные подпиливали зубы, этой такого не требовалось, даже если просто произвести впечатление. Кривая, загибающаяся внутрь щучья пасть, иначе и не скажешь.

Девка неторопливо провела длинным розовым языком по каждому крючку, заставив блестеть, тронула раненую плоть, окаймляющую их двумя влажными рубцами.

– Ешкин клёш…

Губы затягивались на глазах, спаивались, срастались, блестели чистой свежей кожей. Бледная подмигнула Костылю. Кивнула куда-то ему за спину.

Хи-хи-хи…

– Даже если предположить, что та конструкция, скажем, служит медицинским целям и тебе хочется подправить мне спинку… можно, зайду позже? М?

– Достал ты трепаться!

Бледная больше не улыбалась.

– Ты всегда такой?

– Какой?

– Трепло.

– Краснобай, милая. А это совершенно другое. Есть предложение.

Та пожала плечами, удивленно приподняла бровь.

– Раз нам явно не договориться о тематике твоей долбаной садо-мазо вечеринки, давай приступим уже.

– Хм… к чему?

Костыль подмигнул в ответ. И оскалился.

– Кто кого убьет. Обычно я девочек не обижаю, да… Но тебе башку раскрою с преогромным удовольствием. На благо трудового народа из окрестностей, и все такое. СТОЙ!!!

– Охренел?!

Костыль довольно оскалился еще раз, булькнул смешком.

– Да успеем напластать друг друга на ветчину с грудинкой, чего ты? Как ты управляешься с этой скотиной?

– Ну, ты… – бледная хохотнула. – На всю голову больной. Я тебя убью сразу. Мучить не стану. Заслужил, повеселил. Они просто меня слушаются. Слушались.

– О, как…

– Что?

– Две вещи, милая моя. Три. Ты – дура. Она у тебя осталась… одна. А в-третьих… а третье у тебя за спиной.

Удар у него был один. Всего. И потратить выпад заледеневшими и воющими от усталости мускулами стоило только точно.

Бледная, развернувшись взбесившейся шаровой молнией, растянула лягушачьи губы, окутавшиеся липкими и начавшими разматываться паучьими нитями. Скорости девке природа-матушка и радионуклид-батюшка с акушером-геномом положили немерено. Только не со зверем ей бороться. Особенно с умным и рассчитавшим все точно. Как такое возможно? У хозяина спросит потом… у друга. У простого друга обычного ядерного кота.

Что-то мелькнуло в воздухе, скребанув по полу, жадно взвизгнуло металлом… Костыль был занят, добивал последнюю, хотелось верить, многоножку. Костылем Костыль костылил тварь… оксюморон, право слово.

Когда жвала чуть не искромсали левую ногу, Костыль заорал. До того близко пришелся выпад щелкающей и утробно гудящей жужжелицы с серпами на морде. Ошибку сволочь совершила одну… прыгнула на него, явно метясь в шею или грудь.

Н-н-на-а-а-а!!!

У-у-у, мать твою, лучший отбивающий постъядерного чемпионата сдохнувшего мира по лапте, Игорь, за ногу да с поворотом, Костыльков отбивает крученый огненный мяч, разбивая его к чертям собачьим в сопли и труху. Игорь, ешкин кот, чемпион, да!!!

Кот? Твою-то!!!

Кот прыгал бешеным кролем, уворачиваясь от липких нитей паутины, выстреливающих прямо из девкиного рта. Плевок, шипение, кирпич в крошку. Плевок, треск, бетон под ногами в трещинах.

Пила Джигли, раскручиваемая бледной тварью, выписывала восьмерки, не давая зверю подобраться. Зажимала лохматого в угол, разодрав морду и заставив припадать на переднюю левую лапу.

Еще немного, и… Шиш те с маслом.

Пират? Капитан Флинт с попугаем? Ну да… Окорок Сильвер с боевым костылем. Это тема. Здесь и сейчас.

Попробуем… Твою за ногу, паутина…

– Все? Спел, угомонился? – чудовище грустно присвистнуло, снимая одноногого с дыбы. – Ах, да… Длиннота-милота, обратите внимание, что не разделал его, так ведь? Ну-ну, милая, не переживайте. Все для вас, все для познания вами всей полноты самой себя. Хотите, я вам укольчик сделаю перед тем, как препарировать? Препарировать все равно придется, сами понимаете… эй-эй, не сметь в обморок падать. Примите судьбу с достоинством. Тем более, благодаря вам смогу продолжить практику по удалению аппендикса. С него и начнем. Так желаете укольчик?

Влажно шлепнулось тело, сброшенное с крюка. Чудовище развернулось к Уколовой, воющей через кляп и дергающейся из стороны в сторону. Хотя бы приложиться головой об стену, уйти в небытие и раствориться в нем…

Не судьба.

Хилый на вид урод оказался сильным. Подхватил ослабевшую Женю, подтащил к пыточной конструкции… чуть напрягся, поднимая, и вот…