Но я не спешила нападать, справедливо рассудив спровоцировать их на нападение первыми, и просто широко оскалилась ему в ответ, показывая, что тоже прекрасно помню тот случай и не премину повторить свой успех. Правильно расценив мою издевательскую ухмылку, вожак, не выдержав, издал громкий рев, тем самым, наконец, разбив застывшую тишину, стеклянной гладью растекшуюся по поляне. И бросился на меня. Остальные вампиры, воодушевившись его примером, устремились в нашу сторону.

И начался бой!

С легкостью уйдя из-под широкого замаха меча главаря, я уклонилась в сторону, попутно парируя удар другого вампира. Оттолкнувшись ногой от дерева, я прыгнула сразу на троих вампиров, одного с силой отбрасывая в сторону свободной рукой на вампира, нападающего на Алариса.

Удобнее перехватив кинжал другой рукой, отступила на шаг назад, вынуждая нападающих приблизиться вплотную. Улучив мгновение, когда они оказались на одном уровне друг с другом, я резко прыгнула на крайнего и с силой вонзила кинжал ему меж ребер. Мгновенно обмякнув, вампир повалился на меня, выпуская из ослабевших рук тяжелое лезвие клинка. Я выдернула оружие, и оттолкнула тело на вампира, угрожающе надвигающегося на меня. На секунду отвлекшись на мертвое тело товарища, он пропустил разящий выпад прямо в живот. Схватившись обеими руками за рану, мужчина медленно опустился в примятую траву, орошая ее потоками алой крови.

Не теряя времени, я прыгнула сзади на вампира, сражающего с Аларисом, и быстро перерезала ему горло, слегка морщась от нахлынувшего запаха струящейся по кинжалу чужой крови.

В этот момент сзади меня оглушил тяжелый удар, от которого я чудом сумела вывернуться, подставив лезвию правый бок. В ту же секунду кожу предательски защипало от небольшой ранки, которая, впрочем, только сильнее меня раззадорила.

Я начала биться все яростнее, перестав обращать внимание на окружающий мир, словно кто-то погасил все краски и звуки, оставив только меня и моих противников. Я сражалась, не забывая боковым зрением следить за Аларисом: как только его начинали прижимать к краю поляну, я спешила ему на помощь, отбрасывая попадающихся на моем пути вампиров, словно слепых котят.

Еще через пару минут стало ясно, что сегодня удача явно на нашей стороне: противников осталось всего трое, среди которых также был и раненый вожак. Я быстро разобралась с еще одним, сосредотачивая свое внимание на крадущемся ко мне главаре. Сделав ложный выпад, он резким прыжком заставил меня отступить к ближайшему дереву. С громким ревом он размахнулся и метнул в меня свой меч. За какую-то долю секунды я успела пригнуться, затылком ощущая, как холодная сталь пронзает шершавую кору прямо у меня над головой. Воспользовавшись, что мой противник временно оказался безоружен, пытаясь выдернуть застрявший клинок из дерева, я резким взмахом кинжала отправила его на землю. К этому моменту Аларис успел разделаться с еще одним, тем самым оставляя последнего вампира для меня.

Не став церемониться с оставшимся преследователем, и без того напуганным столь скорой смертью своих товарищей по оружию, я прицельно метнула кинжал в него. По-моему, он даже не успел ничего понять, когда острый клинок мягко вошел в незащищенную плоть шеи, обрывая нить жизни.

И только когда он неуклюже повалился на землю, выпуская тонкую струйку крови из уголков губ, я осознала, что сражение закончено. Словно очнувшись, медленно оглядела развороченную поляну, усыпанную трупами преследовавших нас вампиров, боясь встречаться глазами с Аларисом: вдруг в них я увижу отвращение?

Шли минуты, а мы так и не сдвинулись с места. Я, стоявшая посреди поляны с опущенной головой, и он, замерший в нескольких шагах от меня. Наконец, когда оцепенение потихоньку начало отпускать, я подняла голову и робко взглянула на него. На привычно бесстрастном лице нельзя было ничего прочесть; однако только я успела почувствовать, как тонкие струйки разочарования просачиваются в душу, раздался мягкий звук шагов. Остановившись в нескольких сантиметрах от меня, Аларис мягко, но твердо взял меня за подбородок, вынуждая посмотреть на него, и произнес тихим уверенным голосом:

— Ты изменилась. Стала сильнее, увереннее. Не надо этого стыдиться, Триана. Я не знаю и даже боюсь предполагать, что могло произойти с тобой в плену, но знай: я приму тебя любой. Что бы ни случилось, что бы он с тобой не сотворил — ты навсегда останешься для меня Трианой, той хрупкой человеческой девушкой, что однажды свела меня с ума и заставила пойти против себя самого.

Я стояла, заворожено глядя в его глаза, недоверчиво слушая его плавную речь, но далее, находя ей подтверждение в его взгляде, с все более возрастающим смятением. Одна часть души в эту минуту хотела приникнуть к нему с горькими рыданиями и выплеснуть, наконец, всю накопившуюся боль, что терзала каждую секунду. Другая безмолвно вопрошала, почему он не сказал этого всего раньше? Быть может, тогда бы и не было того глупого побега, и всего, что за ним последовало.

Почти поддавшись порыву, я, было, хотела уже поведать ему о терзавших меня мыслях, как в этот момент трезвая часть сознания напомнила, что мы находимся посреди поляны, усеянной трупами врагов. И что наверняка за нами будет посланы еще воины и что сам Аларис до сих пор полностью не оправился от полученных ран.

Поэтому я нехотя вывернулась из его рук и тихо проговорила, опуская взгляд:

— Не время и не место говорить об этом, нам предстоят еще долгие часы пути. Давай отложим этот разговор.

Он с печальной улыбкой взглянул на меня, прежде чем медленно кивнуть в знак согласия, и двинулся к одному из тел, лежащих рядом с нами. Я же тихо выдохнула, осознавая, что все это время стояла, затаив дыхание от напряжения.

Пытаясь скрыть замешательство, я поспешно наклонилась и вытащила свой кинжал из безвольного тела убитого мной вампира, наблюдая, как Аларис забирает оружие у одного из трупов. Убедившись, что меч достаточно заточен, он посмотрел на меня и взглядом предложил продолжить наш путь. Я медленно кивнула в знак согласия, и, напоследок окинув глазами знаменательную поляну, ставшую последним пристанищем для наших врагов, двинулась вслед за ним.

Мы выбрались из леса спустя пару часов. Остановившись на неприметной развилке, за которой заканчивались владения Атония, мы, не сговариваясь, одновременно взглянули в сторону земель Алариса, стараясь не думать о том, что стало с обитателями его замка. Иризи могла быть довольно жестокой, но я искренне надеялась, что она не причинит вреда Антие и Анноре: они были представительницами правящего клана, а, как правило, таких значимых фигур выкупали из плена их собственные семьи. По застывшему лицу мужчины я поняла, что его одолевают те же мысли.

Но, к сожалению, в случае с кланом Крейц привычные правила переставали действовать, целиком подпадая под изменчивые настроения правящей верхушки. И пример несчастной пленницы, запертой в нижних подвалах, был тому подтверждением. Не знаю, почему, но эта девушка никак не выходила у меня из головы. Я вспоминала, что творила с ней, и глубоко внутри все сжималось от липкого чувства стыда и отвращения к себе самой. Я могла лишь только искренне надеяться, что она выживет, и у меня еще будет шанс заслужить прощение.