— Не смей рисковать собой, сокровище мое. Он не достоит даже волоска, упавшего с твоей головы.

— Это мне решать, — возразила я, отбирая свою руку.

И неизвестно, чем бы закончилось наше противостояние, не приди вдруг Истол в себя. С металлической кушетки он слетел настолько быстро, что я и моргнуть не успела.

Однако это был совсем не мой куратор.

Глаза галеция Вантерфула по-прежнему были заволочены тьмой. Он двигался стремительно, будто перетекая с одного места на другое. Взгляд его пугал, открыто демонстрируя опасность.

— Моя женщина, — прохрипел он, порывисто шагнув ко мне, но за руку схватить не успел.

Еще раньше Амадин задвинул меня себе за спину, а домовые бросились демону под ноги, обернувшись юркими серыми шарами. Что, впрочем, чужака совершенно не остановило.

Он кинулся на дракона, словно зверь, ногти его превратились в черные когти, а лицо неестественно побледнело. Ждать дольше уже просто не имело смысла.

Магия… Когда-то я не обладала ею, не умела различать, не чувствовала, но теперь все было совершенно по-другому. Отпустив себя, раскрывшись, зажмурив веки, я потянулась к чернильным, словно отравленным нитям, что опутывали тело Истола, проникая глубоко под кожу.

Раз, второй, третий… Я не видела, но чувствовала, как демон, учуяв угрозу, пытается добраться до меня. Он то и дело нападал, словно не ощущая противостояния, игнорируя хлесткие удары дракона, однако…

Постепенно слабел.

Я вырывала из него чернильные нити, но впитывать их в себя не могла. Мой резерв был заполнен под завязку. Попытайся я их втянуть — и мне бы наверняка стало плохо, а значит, я имела бы все шансы потерять сознание, но и выбросить их в никуда нельзя было. Стоило мне отбросить плети, как они возвращались обратно к Истолу и впивались в него с новой силой, будто пиявки.

— Что с ритуалом? — крикнула я домовым.

— Требуется еще одна капля вашей крови, милая Лиция, — задыхаясь, ответил астарий Гебби, запрыгнув на спину галеция Вантерфула. — Только тогда мы сможем начать.

— Неугомонная! — рявкнул дракон, вновь оттесняя меня в сторону, сбрызгивая Истола содержимым непонятно откуда взявшегося флакона. — Прикажи своей волчице вытянуть из твоего преподавателя магию. Всю магию, весь его резерв до капли.

— Ты совсем ополоумел?! Он же тогда умрет! — продолжала я рвать чернильные путы, что теперь поддавались гораздо легче.

— В этом и есть смысл. Если тело начнет умирать, демон его покинет.

На то, чтобы осознать план Амадина, мне понадобилась всего пара секунд. Еще мгновение было потрачено на призыв Олли. Водная волчица из теплого металлического кольца ручейком перетекла в голубую хиксу и без зазрения совести бросилась на куратора.

Когтями, клыками… Она рвала магические нити и тут же поглощала их, втягивая в себя, впитывая так легко и играючи, полностью оправдывая звание паразита. Насыщалась. Мне казалось, что моих чар хиксе достаточно, но, судя по тому, как она преображалась, я ее значительно недокармливала.

Чем больше магии она вытягивала, тем сильнее искрилась голубоватым сиянием, тем длиннее и глаже становилась ее шерсть. Залюбовавшись сверкающими, словно молнии, всполохами в длинных волосках, я едва не пропустила момент, когда резерв Истола почти опустел.

Именно этого мы и добивались. Амадин держал его за плечи, придавливая к полу, я должна была находиться в стороне и не мешать убивать своего преподавателя, но в план дракона собиралась внести некоторые коррективы.

Стоило глазам Истола потерять присущую им черноту, закатиться в намеке на обморок, как я ринулась к галецию, отпихнув ненасытную Олли, что расправлялась с остатками выбравшейся наружу устрашающей красноглазой тени демона. У меня был всего миг на то, чтобы разорвать чужую рубашку, приложить ладони к груди моего несостоявшегося жениха и один за другим направить импульсы чернильной, холодной, липкой магии смерти.

Некроманту я могла передать только ее, но и то шансы на усвоение были не очень большими.

Попадая в накопители, чары очищались от лишней, личной информации, становясь чистой, легкоусвояемой магией, однако взять пустые или наполненные некромагией болванки нам здесь было неоткуда. Потому и пришлось действовать напрямую, надеясь, что приживется хотя бы капля, из которой потом ослабленный организм сможет нарастить полный резерв.

— Сокровище мое, это бесполезно. Не трать свои силы впустую, — тронул Амадин меня за руку, накрыв мои пальцы горячей ладонью. — Он или справится сам, или нет. Теперь все зависит только от него.

— То есть ты считаешь, что я должна положиться на судьбу? — возмутилась я зло, хоть и не собиралась срываться на помогавшего мне мужчину.

Нервное напряжение скопилось и пыталось выплеснуться наружу.

— У нас нет других вариантов, Павлиция. Оставь его.

— Ну уж нет! Я не позволю ему умереть!

Испытывая дежавю, мы удивляемся тому,

Что словно уже проживали этот миг,

Но не можем угадать, был ли этот миг счастливым.

Не можем предугадать, к чему этот миг приведет

Глядя на свое сокровище, на ту, ради которой без зазрения совести был готов предать и убить, Амадин вспоминал их первую встречу. Тогда, пятьдесят лет назад, она смотрела на него с той же страстью, с той же злостью, с тем же огнем в невероятных синих глазах.

Он тонул в этих глазах. Смотрел на нее, слушал, но не слышал ни слова из произнесенного естией, не видел ничего вокруг. Новый мир, в который он вместе с братьями попал впервые, не вызывал у него желания познакомиться с ним, изучить, прощупать на предмет опасности.

Ему вообще было все равно, что с ним будет, пока ОНА смотрела на него. Смотрела и не боялась, не испытывала ни капли страха. Драконы, как и одноликие звери, отчетливо ощущали ужас, чуяли его запах и могли распознать из сотен других эмоций, но тогда, в тот день, в просторном тронном зале их боялись все вокруг, кроме нее.

Даже ее муж боялся. Жалкий галеций Истол Вантерфул. Библиотечная крыса, пыльный книжный червь, экспериментатор и проклятый алхимик. Выжженная тень низшего демона оставила неизгладимый отпечаток в его душе, навсегда изменив саму суть мага, лишив его крепости.

О нет. Тот некромант, что встретил его, в этот раз разительно отличался от его версии в будущем, но все равно был противен Амадину. В этом молодом мужчине он остро ощущал конкурента, однако у него имелись все шансы на то, чтобы изменить будущее Павлиции.

Чтобы изменить свое будущее. Чтобы сделать их обоих счастливыми.

Дракон хорошо подготовился к их следующей встрече. Астия Амбер Мани Эллес — последняя кровь своего рода — помогла ему в этом, рассказав все, что только помнила о прошлом, которое произошло благодаря ее названой дочери.