Через открытое окно она скользнула взглядом по очертаниям Вандомской колонны и подняла глаза к переменчивому небу. Несмотря на довольно ранний час, казалось, что уже стемнело, тяжелые тучи, что недавно только показались на горизонте, уже нависли над головой, зловеще погромыхивая и набрякнув дождем.

Водитель уже глушил мотор, когда навстречу выскочил белокурый военный, совсем юнец с румяными щеками, наверное еще не тронутыми бритвой, и закричал:

– Стойте! Сюда нельзя!

Софи не поняла, к кому он обращается, к водителю или пассажирам, притихшим на заднем сиденье.

Уделив юнцу не больше внимания, чем назойливой мухе, водитель вышел из машины, распахнул дверь со стороны Эстель, и она грациозно выскользнула наружу в том самом ослепительном вечернем платье из желтого крепа, что висело дома в шкафу.

Ткань словно струилась по телу, лоснящиеся волнистые локоны были собраны на затылке, а невероятно искусный макияж, какого Софи не видела ни разу в жизни, довершал образ femme fatale[10], в котором не осталось и следа прежней сломленной Эстель Алар.

Не стыдно самой Вере Аткинс[11] показаться.

– Мадемуазель Алар, – смущенно попятился военный от приближающейся Эстель. – Очень рад встрече, но вам сюда нельзя. Позвольте напомнить, что это вход только для офицеров.

Эстель бесцеремонно фыркнула и повела плечом, с которого соскользнула бретелька.

– Я тоже рада, гаупт-ефрейтор Мюллер. Как поживает прелестная Мадлен?

– Спасибо, хорошо, – пуще прежнего залился краской юнец. – Гм… Но вам сюда правда нельзя. Здесь служебный вход.

– Я в курсе, – мило рассмеялась она. – А еще уверена, если соизволите уточнить у полковника Майера, то узнаете, что он меня ожидает, ведь сам выслал за мной автомобиль. И этот грузовик, – она взмахнула рукой. – У меня подарок для рейхсмаршала.

Юнец просто опешил не то от потока фамилий, не то от природного обаяния собеседницы – сидя в машине, Софи не разглядела, что на него подействовало сильнее.

– Какой подарок? – спросил Мюллер.

– Вы теперь опекаете самого рейхсмаршала? – съязвила Эстель, взглянув на шофера с помощником, направляющихся со своим грузом ко входу.

– Ну что вы! – военный оглянулся на приближающихся к дверям мужчин, явно разрываясь между необходимостью пресечь нарушение порядка и желанием поболтать с Эстель.

– Тогда будьте паинькой, доложите полковнику о прибытии мадемуазель Алар с картиной для рейхсмаршала.

Обойдя автомобиль, водитель распахнул дверь со стороны Софи, и она постаралась повторить грациозные движения Эстель, впрочем, далеко не факт, что ей это удалось.

Мюллер так выпучил глаза, уставясь на Софи, что стало ясно: ее старания тоже не пропали даром. В Темпсфорде француженка-костюмерша снабдила ее платьем под стать восходящей кинозвезде – небесно-голубым с расшитым жемчугом лифом и длинными, как договаривались, рукавами, собранными на запястьях шелковыми ленточками. Еще дома, увидев ее выходящей из спальни в этом платье, со струящимися по плечам волосами, Эстель с лукавой улыбкой окрестила ее снежной королевой.

– Кто вы? – осторожно спросил военный.

Софи успела только улыбнуться в ответ, потому что носильщиков остановили у входа, и, как и следовало ожидать, разразился скандал.

– Ну неужели все нужно делать самой? – вспылила Эстель и, цокая каблучками по тротуару, поспешила к дверям.

За ней, протестуя на ходу, бежал Мюллер, а Софи потихоньку двинулась следом на безопасном расстоянии.

На шум вышел другой солдат и перегородил дорогу. Водитель грузовика с помощником опустили свою ношу на тротуар.

– Если бы кто-нибудь соблаговолил доложить полковнику Майеру, что его ждет мадемуазель Алар с подарком для рейхсмаршала, мы бы не стояли здесь, – выпалила она, не давая второму раскрыть рта.

– Полковника нет. Ушел обедать, – ответил солдат. – И строго-настрого приказал не беспокоить.

Со слов Эстель Софи уже знала, что Майер всегда в одно и то же время устраивал двухчасовую трапезу обычно с красным вином, тушеной бараниной с гарниром из картофеля со сливочным маслом и печеными овощами, что подавали в ресторане «Максим». А на десерт рыжеволосую красотку Колет, которую подавали совсем в другом заведении.

– Что ж, когда полковник отобедает, будете сами ему рассказывать, как обещанный рейхсмаршалу Лебрен погиб под дождем на пороге отеля, потому что вы нас не пропустили, – уперев руки в бока, нахмурилась Эстель.

Юные солдаты нерешительно переглянулись. Водитель с помощником из «Рица» просто ждали, не глядя на них. Интересно, на чьей они стороне?

Судя по вздувшимся желвакам, по крайней мере водителю грузовика разговоры вояк были явно не по нраву, так что о преданности рейху и речи быть не могло.

Раздался гулкий раскат грома, и по площади пронесся порыв ветра, обдав холодом голые ноги Софи. Как нельзя вовремя.

– Позвольте хотя бы картину занести! – настойчиво потребовала Эстель. – Пока вам не пришлось расхлебывать последствия своего бездействия. Смею заверить, возместить стоимость этой картины вам будет не по средствам.

– Ладно, – наконец подал голос Мюллер. – Заносите.

Эстель махнула рукой: служащие подняли неказистый сверток и осторожно перенесли через порог.

– Куда ставить прикажете?

– Прямиком в императорский люкс. К приезду рейхсмаршала она должна там висеть.

– Т-туда пускать мы не имеем права, – промямлил молодой военный.

– Ах, оставьте. Вы хоть представляете, сколько произведений искусства я уже преподнесла рейхсмаршалу?

– Но…

– Послушайте, – смягчилась Эстель. – Понимаю, вы исполняете свой долг. Но картина очень ценная, и чем дольше пробудет без присмотра, тем выше риск ее повредить. Безопасней всего будет на стене у него в номере.

– Хорошо, мы распорядимся, чтобы ее туда отнесли.

– Ну уж нет, мы ее никому не доверим, – твердо ответила Эстель. – Я не успокоюсь, пока она не прибудет к месту назначения.

– Мы?

Эстель показала на Софи.

– Это мадам Бофор, она по моей просьбе привезла эту картину из самого Марселя. Я обещала рейхсмаршалу Лебрена, и он его получит. Я всегда держу слово.

Под пристальными бесцеремонными взглядами солдат Софи не моргнула даже глазом.

– Правда? – спросил второй.

– Да, – непринужденно ответила она по-немецки. – Для меня великая честь преподнести этот шедевр во славу рейха.

Солдаты вытянулись в струнку, а пожилой водитель грузовика рядом с Эстель окинул ее любопытным взглядом.

– Так вы немка, – заметно подобрел военный.

– Наполовину, – ответила Софи, повторив легенду, рассказанную гестаповцам возле Сакре-Кёр. – Мать родилась в Берлине.

– Моя тоже, – оживился Мюллер.

– Выходит, мы почти земляки, – улыбнулась Софи, изо всех сил представляя, что перед ней просто мальчишка. Мальчишка. Так легче улыбаться.

Он покраснел до корней волос и улыбнулся в ответ.

Софи отвела взгляд.

– Полковник сам предложил подобрать такое место в люксе рейхсмаршала, чтобы представить картину в самом выгодном свете, – скучающим тоном добавила Эстель, запуская этой ложью отсчет времени. – Ради оперативности, которую он столь высоко ценит, – продолжила она, – да и моего душевного спокойствия