Софи была потрясена его роскошью, даже несмотря на сумерки и подробнейшее описание обстановки, услышанное от Эстель. Сдерживаясь изо всех сил, чтобы не разинуть рот, как изумленная туристка, она сделала вид, что воспринимает подобную обстановку как нечто само собой разумеющееся.

Дойдя до середины просторной гостиной, она медленно обернулась кругом, как бы выбирая наилучшее место для картины, и попросила Мюллера включить свет.

Тот сразу же бросился исполнять просьбу, и Софи тихонько вздохнула от облегчения. Далеко не факт, что ей бы удалось помыкать тем заносчивым адъютантом у входа в номер, зато юный солдат оказался гораздо уступчивее.

– Развяжите веревки, но чехол пока не снимайте, – велела она носильщикам, опустившим свою ношу слева от нее. Оба тоже послушались и молча принялись за дело.

Она подбоченилась и задержала взгляд на дверях, ведущих в столовую.

Рядом с ними, ближе к углу, просматривались едва различимые очертания потайной двери, в точности по описанию Эстель. Не знай Софи о ее существовании, могла бы вообще не заметить.

– Что скажете, мадам Бофор?

Эстель встала рядом с Софи в центре необъятной гостиной.

– Думаю, картину нужно повесить здесь. Будет, так сказать, подчеркивать безупречный вкус рейхсмаршала по части изобразительного искусства и производить впечатление на посетителей, – предложила Софи и, немного помедлив, спросила: – А вы что думаете, гаупт-ефрейтор Мюллер?

Юный солдат все еще стоял у стены, явно ошеломленный окружающим великолепием при ярком свете. Услышав свое имя, он вздрогнул.

– Простите?

– Я поинтересовалась вашим мнением, где лучше повесить картину, – сверкнула она ослепительной улыбкой.

– Э… – он робко отошел от стены. – Не имею ни малейшего понятия.

– А вы взгляните на картину и скажите, где она будет смотреться эффектнее. Производить впечатление. Чтобы рейхсмаршал улыбался от удовольствия при каждом взгляде.

– Ну…

Он подошел к все еще державшим картину рабочим и, наморщив лоб, приподнял уголок покрывала.

– Какая она… яркая.

Выпустив покрывало, он заломил руки, словно от этого решения зависела вся его карьера в люфтваффе.

– А может, поближе ко входу в столовую? – предложила Эстель. – Отсюда хорошо видно, гости, приглашенные к обеду, обязательно заметят. Вот там, над диваном, превосходное местечко.

– Да-да, замечательная мысль, – закивал Мюллер, явно радуясь, что его освободили от необходимости принимать решение.

– Согласна, – Софи повернулась к рабочим. – Пока оставьте картину возле той стены, – распорядилась она, махнув рукой. – Может, одному из вас передвинуть диван и столы? – Она склонила голову, изображая задумчивость. – Нам понадобятся стремянка и инструменты. Гаупт-ефрейтор Мюллер, не могли бы вы проводить одного из рабочих за всем необходимым? – вопросительно предложила она. – Буду вам весьма признательна.

– Конечно, – кивнул с готовностью солдат, пока работники прислоняли картину к стене.

– Я займусь мебелью, – громко сказал старший напарнику. – Жозеф, слышал, что мадам просила? Лестницу, ящик с инструментами, хорошие крючки. Лестница в подвале северного крыла, инструменты в мастерской, рядом с садовой террасой со стороны улицы Камбон. Крючки тоже где-то там. И смотри не беспокой гостей. Мне только жалоб не хватает.

Служащий по имени Жозеф озадаченно нахмурился.

– Ну ты понял? Давай там поаккуратней.

Лицо Жозефа прояснилось.

– Само собой.

– Благодарю вас, – рассеянно прощебетала Софи, не глядя на него. – А мы с картиной подождем здесь.

Мюллер с молодым служащим отправились прочь, а пожилой остался в гостиной вместе с Эстель и Софи.

– Мадемуазель Алар, уж не знаю, что вы затеяли, но лучше поторопитесь, – предупредил он. – Жозефа с бошем я послал куда подальше, но все равно надолго они не задержатся. Может, минут на пятнадцать.

– Мне хватит. Вам тоже лучше нас оставить. Ради собственной безопасности.

– Но…

– Пожалуйста. Если спросят, я вас послала в бар за напитками. Кстати, можете этим и заняться.

– Принести сюда напитки?

– А что? У меня душа истомилась столько ждать.

– Серьезно?

– Да. И не спешите. Для вашей же пользы.

– Ладно, – согласился он и исчез.

Эстель уже спешила к потайной кладовке, маня Софи за собой. Быстрыми, уверенными движениями открыла дверь.

– Поторопитесь.

Софи проскользнула следом и оказалась в маленькой тесной каморке.

– Шварца видели?

– Да. Может, у нас и пятнадцати минут не будет.

Эстель ощупала угол дальней стены и с оглушительно громким щелчком распахнула вторую потайную дверь.

– Как только управитесь, сразу назад. Внизу лестницы такая же лампочка, как здесь. Я подожду снаружи и, если появится Шварц или кто-то еще, буду их отвлекать.

Софи вытащила из вышитой сумочки крохотный, легко умещающийся в ладони фотоаппарат «Рига Минокс» и двинулась во тьму вниз по лестнице. Воздух был спертый, с отчетливым металлическим запахом.

Она быстро, насколько позволила темнота, добралась до основания лестницы и без труда обнаружила лампочку там, где указала Эстель.

Прямо перед Софи на длинном столе стояла машина – «Танни», как решила она, хотя никогда их не видела – широкая и прямоугольная, наверное, чуть больше деревянного ящика из-под молока. Зато подключенный к ней телетайп она узнала сразу, потому что в Блетчли было много точно таких же. Рядом на столе лежали рулоны бумажной ленты, а в мусорном ведре под столом валялись серпантином обрывки использованной.

Софи направилась прямиком к приземистой машине, и ящик на самом деле оказался металлическим кожухом для защиты от пыли и мусора. Аккуратно сняв крышку, она обнаружила хитросплетение мелких электронных деталей, под которыми в ровный ряд выстроились двенадцать роторов, похожих на велосипедные звездочки.

Отступив на полшага, она подняла фотоаппарат и тут с удивлением заметила, как трясутся руки. Столько всего пережито, столько пришлось преодолеть, чтобы оказаться здесь, у самой цели, и надо же было нервам расшалиться именно сейчас. Она сдержала рвущийся наружу истерический смех и не издала ни звука.

Впрочем, надо признать, при всей нелепости это вполне естественная реакция. И тут ее снова чуть не разобрал смех, ведь сейчас самый подходящий момент согласиться, что не зря ее с восьми лет считали ненормальной. Чтобы успокоиться, она сделала носом три глубоких вдоха, выдыхая через рот, и сосредоточилась на груде звездочек, проводов и стрелок, через которую проходили приказы, сеющие смерть по всему континенту, и начала фотографировать. В похожем на склеп подвальном помещении слышались лишь ритмичные щелчки фотоаппарата при смене кадра.

Софи старалась сделать как можно больше снимков с разных ракурсов и как можно быстрее, но при этом не смазать изображение. Наконец решив, что хватит, она закрыла кожух и занялась шкафами, стоявшими точно там, где указала Эстель.

Убрав фотоаппарат, она вооружилась отмычками и меньше чем за минуту управилась с простейшим замком первого шкафа. Верхний выдвижной ящик оказался пуст, и у нее екнуло сердце. Зато в нижнем нашлось с полдесятка сложенных аккуратной стопкой тонких брошюр, похожих на