– Немного погодя, – отозвался Бертран, – сначала тебе нужно слегка освежить память и вспомнить, как изнутри выглядит женщина!

Через два часа занялась заря, а компания все еще была в библиотеке. Все четверо были изрядно пьяны и раздеты, когда Кристиан услышал жуткий звук и встрепенулся:

– Лошади! Merde![12] Почему он приехал так рано?

Все четверо, перешептываясь, в панике начали одеваться. Кристиан быстро вытолкал женщин в сад через черный ход, а сам с Бертраном бросился к Бофору. Времени прятать препараты не было, поэтому Кристиан просто распихал их по полкам с маринадами, а Бертран быстро накинул саван на труп. Друзья столкнули Бофора со стола и потащили к двери. Его ноги были подогнуты, руки вылезали из-под савана. Вдруг что-то упало на пол, зловеще блеснув в темноте.

– А это еще что? – прошипел Бертран, пытаясь на «это» не наступить.

– Это… – начал было Кристиан, но осекся на полуслове, потому что открылась входная дверь и послышались голоса. – Поздно, – прошептал Кристиан. – До реки не дотащим. Придется до ночи спрятать его здесь!

Они запихнули Бофора за полки. Кристиан бросился прибираться на столе. Бертран дернулся было помочь ему, но случайно сшиб локтем банку виноградного желе. Она разбилась, и желе разлилось повсюду.

Секунду спустя, сверкая глазами, на пороге чулана появился граф де Врис с мечом в руке, готовый сокрушить мерзавцев, которые, как он решил, пробрались в дом.

Странное для графа увлечение Кристиана медициной внезапно стало реальностью. Охваченный холодной яростью, граф отправил Бертрана в город вместе с женщинами и выкинул тело Бофора в Сену. Едва сдерживаясь и сжимая кулаки, граф расхаживал взад-вперед, выслушивая от Кристиана подробности, затем поднялся на верхний этаж, вынес оттуда все банки с образцами и выкинул их вслед за трупом в реку. Потом он пошел в амбар, положил все хирургические инструменты Кристиана на наковальню и методично расплющил их молотком, превратив в бесполезную кучу металлолома. Схватил с земли камень и разбил его весы, порвал все медицинские книги сына и бросил их в огонь.

Симона попыталась успокоить мужа, но даже ей было не под силу усмирить его гнев. Только ближе к вечеру он смог более или менее спокойно поговорить с Кристианом.

– Ты позоришь мое имя! – воскликнул он. – Никак не возьму в толк, откуда в твою кровь просочилась такая отрава. Ты должен немедленно прекратить весь этот бред. Я напишу письмо великому магистру и попрошу его без промедления принять тебя в орден.

– Я не вступлю в орден, отец. Я не поеду на Мальту.

– Посмотрим, – ледяным тоном ответил граф.

Несколько дней спустя Кристиан направился к Марселю, собираясь заняться цирюльничеством вопреки запрету отца, но обнаружил, что дверь лавки заколочена. Марсель никогда не закрывал лавку, даже если его не было на месте. Там всегда был кто-нибудь из учеников или помощников. Озадаченный, Кристиан обошел лавку кругом и зашел со двора. Там он обнаружил сидевшего на ступеньках Марселя. Глаза цирюльника покраснели, рядом с ним стояла полупустая бутылка дешевого бордо. Приветственно подняв бутылку, он обратился к Кристиану:

– Вы пришли не по адресу, господин, если вам нужно подстричь бороду или укоротить ногу. Гильдия лишила меня лицензии. Я больше не цирюльник и не хирург.

– На каких основаниях они это сделали? – закричал Кристиан.

– Ежегодный взнос. Говорят, что я не заплатил его.

– Это правда?

– Конечно нет. У меня даже есть бумага с печатью, но они говорят, что это фальшивка, поскольку в их книгах мой взнос не учтен.

– К черту их книги! Мы заплатим твой взнос!

– Кристиан, я, может, и простой хирург, но я не тупой, – покачал головой Марсель и сделал большой глоток из бутылки. – Я уже ходил туда. Все не так просто. У них строгие правила. Я не имею права вернуться в гильдию до следующей весны.

Кристиан фыркнул. Правила для простолюдинов, не для дворянства. Если Кристиан встанет на защиту Марселя, они просто не смогут отказать ему.

– Пойдем, – нетерпеливо сказал он, – разберемся! Они не осмелятся отказать де Врису!

– В том-то и дело, мой юный друг. Они уже не осмелились отказать де Врису. У меня в гильдии есть друзья. Тут дело не в правилах и не в деньгах, все дело в твоем отце, который, судя по всему, настроен ко мне неблагосклонно.

Вскоре Кристиан влетел в ворота замка. Около ворот он столкнулся с солдатами и лошадьми на привязи. Значит, у отца посетитель. Такое частенько случалось, к графу то и дело приезжали гости обсудить с ним военные дела. Не обратив на них внимания, Кристиан спешился и взбежал по лестнице.

Без стука он ворвался в библиотеку. Отец сидел в огромном кожаном кресле и говорил с гостем, которого Кристиан увидел только со спины. Граф пришел в ярость от такой бестактности и замахал на сына руками, но тот подошел к нему, не обращая внимания на его негодование:

– Вы сами учили меня всегда смотреть в лицо трудностям, отец, смотреть противнику в глаза, прежде чем нанести удар! Если вы хотите препятствовать мне в моем стремлении стать хирургом – это одно, а вот вредить тем, кто помогает мне, – это трусость! Посмотрите мне в глаза, отец, и скажите, как вы решились пойти на такое!

– Богом клянусь, ты ступил на опасную дорожку! – со злобным прищуром посмотрел на него Арно. – Мы поговорим об этом позже!

– Нет! Мы поговорим об этом сейчас! Я не стану молчать! Я сделаю все, чтобы… – бросился в бой Кристиан, но тут же остолбенел и замолчал.

Сидевший в кресле напротив отца мужчина обернулся и посмотрел на него. Кристиан сразу узнал его по длинному шраму: Меченый, Франсуа Лотарингский, принц де Жуанвиль, герцог де Гиз. Самый могущественный человек во всей Франции, не считая короля.

– Я не видел тебя несколько лет, Кристиан, – любезно кивнул ему де Гиз. – Вижу, и ты, и твоя ярость изрядно подросли.

– Простите меня, сир, – покраснел Кристиан, – я не знал…

– Полно, – прервал его извинения де Гиз. – Мы с твоим отцом обсуждали Мец.

В Париже на каждом углу говорили о войне. Император Священной Римской империи Карл V, король Испании, извечно враждовавшей с Францией, снова собирал войска, чтобы на этот раз выступить маршем на город Мец, руководить обороной которого назначили де Гиза.

– Его величество сделал меня своей правой рукой, я же, в свою очередь, поспешил с тем же предложением к твоему отцу, чтобы мы смогли достойно ответить на наглую выходку императора. Скажи, друг мой, что это за разговоры о хирургии? Я всегда думал, что ордену Святого Иоанна выпала честь принять в свои ряды еще одного потомка де Врисов.

Придя в себя от изумления, Кристиан понял, что присутствие де Гиза ему на руку. Поднимать такой семейный вопрос в присутствии герцога было грубейшим нарушением этикета, но Кристиана это не волновало. Он знал, что отец не сможет просто уйти или прибегнуть к физическим методам убеждения, поэтому ринулся в бой и рассказал все как на духу. Де Гиз слушал его с интересом и любопытством, потирая шрам на щеке. Граф изо всех сил сдерживался и молчал, но вскоре даже присутствие герцога не остановило его, и он сорвался. В ярости он вскочил с кресла, схватившись за меч, и зарычал:

– Довольно! Держи язык за зубами или я его тебе отсеку!

– Арно, с твоего разрешения! – успокаивающе поднял руки герцог. – Возможно, я смогу предложить вам выход из сложившейся ситуации. Временный договор, если угодно. Перемирие.

С трудом скрывая раздражение от вмешательства герцога в семейные дела, которые, по мнению графа, его никоим образом не касались, де Врис остановился и с неохотой сказал:

– Разумеется, господин мой. Для меня будет честью выслушать ваши соображения.

– Пусть мальчик приезжает в Мец под мое начало, – предложил Гиз. – Он желает быть хирургом? Я познакомлю его с этой работой, да так, что он об этом даже и не мечтал. Возможно, это слегка охладит его пыл. К тому же он окажет большую услугу его величеству, которому всегда не хватает хирургов во время боев. После этого я поговорю с Великим магистром, на которого имею некоторое влияние. Рыцари называют себя госпитальерами, так ведь, Кристиан? Если я не ошибаюсь, великий