остальные жены обрушатся на мою мать. Добродетельная супруга озлобилась из-за того, что ее сын лишился звания наследника. Она уцепится за любую возможность причинить нам вред.

В такой ядовитой семье, как его, самое безопасное место – наверху. Вот почему Вэньчжи приложил столько усилий, чтобы укрепить свое положение. Зачем ему выступать против отца, рискуя всем? Я и сама не захотела бы жертвовать чем-то столь ценным, будь то моя мать, моя свобода или мое сердце.

А что, если выбора нет? Допущу ли я, чтобы мама в одиночку, без защиты отправилась к Угангу? Смогу ли сидеть и ничего не делать, пока он громит царства? Нет, никогда. Я была не настолько бессердечной и безрассудной, чтобы рисковать судьбой империи. Когда решимость поколебалась, я упрекнула себя. Должен быть другой путь. Если продолжу думать, что его нет, то брошу поиски и тогда уже точно проиграю.

– А если я украду свиток? – предложила я, отчаявшись.

– Не сможешь. Отец всегда носит с собой свиток Божественного зеркала. Здесь. – Вэньчжи постучал себя по виску.

Я уставилась на него.

– Как такое возможно?

– Это непросто, – признал он. – Свиток потребляет огромное количество энергии. Только наиболее сильные маги способны это выдержать, и так можно спрятать лишь определенные артефакты. Но это самое безопасное место, так как предмет нельзя украсть или забрать, не убив сосуд и не уничтожив артефакт.

– Почему ты не спрятал так драконий жемчуг?

– О, я собирался. Хорошо, что не стал. Мог бы умереть, и даже не от руки брата.

Я вздернула подбородок.

– Думаешь, я убила бы тебя?

– Да, возможно, даже не подозревая об этом. Предмет привязывается к ядру жизненной силы, и его извлечение очень ослабляет владельца. – Он сделал паузу, прежде чем добавить: – Как ты однажды вскрыла свою энергию.

Я сделала это, чтобы разорвать связь драконов с жемчугом и освободить их. Такую агонию не пожелаешь пережить заново.

– Сохранение артефакта, защита его от внутренней энергии истощает владельца. Я тогда не мог рисковать, на горизонте маячил бой с небожителями. Стоило чуть ослабить концентрацию – и жемчужины сгинули бы, а вместе с ними – и я. Вот почему мой отец не покидает наших земель и всегда окружен охраной.

– Ты мог бы отдать жемчуг ему на хранение, – заметила я.

– Доверие – вещь обоюдная. Раньше я легко плел интриги и брал все что хотел. Это был единственный способ выжить здесь. – Он выдержал мой взгляд. – Я слишком поздно узнал, что есть другой путь, что доверие – необязательно слабость. Если бы я только был честен с тобой с самого начала.

– Неважно, я бы ни за что тебя не поддержала. – Я продолжала упрямиться, хотя гнев мой угас.

– Возможно, – медленно сказал Вэньчжи. – Но мне хочется думать, что мы смогли бы найти общий путь, помочь друг другу, не причинив вреда.

– Сказочки, – ожесточилась я.

– Моя мама всегда говорила, что я никогда не верил в сказки, потому что видел монстров с самого появления на свет. – Его губы изогнулись в легкой улыбке. – Сделай милость, позволь рассказать тебе, как я все это представлял в те дни, когда разрешал себе мечтать.

Внутри меня боролись эмоции: мне было и любопытно, и страшно.

– Ты не особо любишь Небесную империю, – начал он. – Возможно, я предложил бы отцу что-нибудь другое вместо жемчуга. Отказался бы от своих претензий на трон, как только упрочил положение матери. Мы могли бы оставить этот мир позади и идти своим путем, будь то наверху или внизу.

– Ты отдал бы корону? После стольких усилий? – не веря его словам, переспросила я.

Свет его глаз затмил бы луну.

– Ради тебя я отдал бы все, стоит тебе только попросить.

Я опешила, в груди заворочалась тоска. Но не нужно забывать: Вэньчжи хитер, легко скажет то, что мне хотелось бы услышать.

– Не попрошу, – твердо ответила я. – Все равно это ничего между нами не изменило бы.

Тень омрачила его лицо.

– То, что ты сказала отцу… ты и правда обещана Небесному принцу?

– Нет. – Я не могла больше лгать.

Он оттолкнулся от двери и сел рядом со мной.

– Я должен спросить: ты точно не хочешь попробовать? Мы могли бы пожениться, чтобы успокоить отца, получить свиток. Как только победим Уганга, в нашем распоряжении будет все время мира. Я освобожу тебя от твоих клятв в любой момент, как только пожелаешь, будь то месяц, год или десятилетие спустя. Мы могли бы жить так, как ты хочешь, не делая ничего, что тебе не по душе. Я пойду на все ради твоего счастья, даже отпущу тебя, потому что… люблю тебя.

Вэньчжи говорил прямо, сбивчиво, запинаясь, и это тронуло меня больше, чем любая заученная речь. Я не могла притвориться, будто не догадываюсь о его чувствах; он выражал их сотней разных способов. Я пыталась избежать решающего разговора, трусливо предпочитая топтаться на поверхности, чем рискнуть и снова нырнуть в глубины сердца.

Что-то еще пронзило меня, нечто неожиданное – осколок радости, оттого что Вэньчжи до сих пор меня любит. Среди обломков наших разрушенных мечтаний мерцали угли чего-то, что нельзя было потушить, как бы я ни пыталась. Я любила его, потом презирала – думала, что буду ненавидеть вечно. Но как я могла по-настоящему ненавидеть того, кто спас меня, чью жизнь я, в свою очередь, спасла, кого когда-то любила? Пока я смотрела на его лицо, такое серьезное и торжественное, во мне вспыхнуло тепло при воспоминании о нашем поцелуе: помимо желания в нем было что-то еще, пугавшее меня, что могло бы разрушить все, за что я боролась, если бы это чувство снова вырвалось на свободу.

Мой пульс участился. Я почти презирала себя за такие мысли, мне казалось, я предаю Ливея и себя. Но я не могла отрицать своих чувств и не хотела их стыдиться, потому что они были частью меня. Сердце – непостижимая вещь, его нельзя подчинить собственной воле. Кто-то мог бы подумать, что я играю с обоими принцами, что я эгоистка или дура. По правде говоря, мне тоже было больно, потому что, испытывая привязанность к двоим, я проигрывала в любом случае. Глубоко вздохнув, я обуздала эмоции. Нельзя позволить таким мыслям затуманить мой разум или ослабить решимость… заставить меня хотеть того, чего я не могу себе позволить.

– Нет. – Я проигнорировала боль в груди. – У нас с тобой нет будущего.

Он напрягся.

– Из-за Ливея?

Я покачала головой.

– Потому что независимо от моих чувств я никогда больше не смогу доверять тебе, по крайней мере в том смысле, в котором это имеет значение.

– Ты неумолима, Синъинь. – В его тоне сквозила нотка грусти.

– Есть вещи и похуже.

Свет в его взгляде померк, как звезды на рассвете.

– Спасибо за честность.

– Я тоже благодарю тебя. – В груди зияла пустота.

Дверь захлопнулась, путь был закрыт. Этого будущего не случится.

– Что же нам теперь делать? – спросила я. – Как уговорить твоего отца отдать нам свиток?

– Он хочет свадьбу, так что нам придется устроить ему свадьбу. – Его улыбка не достигла глаз. – Постарайся так не кривиться, Синъинь. Свадьба необязательно означает брак.

На сей раз не было ни барьера на моем окне, ни охранников за дверью. После ухода Вэньчжи я отправилась на встречу с Ливеем в Золотую пустыню. Небо сверкало искрами белого пламени, звездный свет отбрасывал свое сияние на песок, но даже они не могли рассеять пустоту, оставшуюся после исчезновения луны. Между дюнами дул теплый ветерок с нотками сладости.

– Свадьба? – ледяным тоном повторил Ливей, его зрачки были темнее ночи.

Его лицо окаменело, когда он услышал требование царя Стены Облаков.

– Он не уступит. Это единственный способ получить помощь Вэньмина, – объяснила я.

– Ты сама этого хочешь, Синъинь?

– Как ты можешь так думать? – возмутилась я. – Последнее, что мне нужно, – это чтобы какой-то коварный монарх указывал мне, за кого идти замуж. Свадьба – просто средство достижения цели.

– Или удобный