Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Артур вдохнул ветер. Внизу оживали войска. Ровные тени чередовались с белыми шатрами, и весь лагерь потому напоминал шахматную доску.
Странное чувство беспокоило Артура, как будто где-то внутри него запнулась маленькая шестерёнка. Он что-то упустил, проглядел какую-то возможность, безмерную глупость. Но где?
“Собирать войска, выше Величество?” Спросил рядом голос. За спиной Артура стоял Дюн, возле него — Альфия в голубом платье. Она с испугом глядела на короля и смущённо держалась поближе к ноге рыцаря. Мужчина незаметно улыбался.
“Собирай… У меня плохое предчувствие, готовься к битве”.
Хмурясь ответил Артур.
Дюн молча и задумчиво кивнул и пошёл вниз. Альфия с наигранным смущением побежала вслед.
Меж тем из шатра давно уже вышла Аркадия. Она и Артур проводила пару взглядами.
“Он педофил”. Кратно заключил Артур.
Арка безжалостно кивнула.
“По крайне мере умеет держать себя в руках”.
Арка было собиралась ответить, вернее кивнуть, как вдруг резко повернулась. Её бирюзовые зрачки сузились и потемнели.
Артур посмотрел в сторону города. Над ним поднимались клубы чёрного дыма.
В основании холма зазвучали крики.
Тросточка в руках мага затрещала.
33. Гротеск
Лагерь охватила суматоха. Дым был сигналом. Но к чему? Никто не знал. Но все готовились. Сперва следовало надеть латы, вопросы после. Рыцари выстроились напротив врат. Семь из восьми отрядов, отравленных караулить периметр стен, вернулись и влились в главные войска.
Дюн кричал приказы со своего коня, высота укрепляла авторитет мужчины.
Однако в нём, как и во всех остальных была скрытая тревога, и лишь когда показался Артура генерал расслабил плечи.
“Ваше Величество…” Начал он, но Артур поднял руку и посмотрел на ворота. Он думал.
“Таран ещё не закончен”. Прошептал Дюн.
Артур кивнул и раскрыл губы, но вдруг прищурился и ничего не сказал. Загремели скрытые цепи. Ворота пришли в движение.
Рыцари подняли копья. Артур сжал свою трость.
Ворота отворились.
За ними стояла сгорбленная старуха. Она тянула вперёд руки, костлявые и с кожей дряблой как у варёной курице. Золотистый ларец лежал в них. Голова старухи держалась прямо и презрительно бегала глазами по сторонам — казалось, её тоже положили на плоский поднос.
Ковыляя в припрыжку, старуха пошла вперёд.
Рыцари следили за каждым её шагом. Когда Артур вышел её встретить, они напряглись.
Он холодно обвёл старуху взглядом и остановился на ларце. Старуха сладко улыбнулась и открыла крышечку, пялясь на юношу с предвкушением.
Внутри среди бархатной обивки лежала две серёжки из красного золота с огромными белыми жемчужинами на конце. На жемчужинах были нарисованы голубые кружочки. В них больше не было былой глубины и пустоты.
Это были глаза.
В городе раздался оглушительный взрыв.
*********
Мария в своём лёгком белом сарафане сидела на балконе и наслаждалась видом белых улиц. Душистый ветер овевал её лицо, наполнял её пышные волнистые волосы и щурил голубые глаза. Девушка не улыбалась, на первый взгляд, но действительно в душе у неё была тихая улыбка. Город казался ей… закипающей кастрюлей. Скоро закончатся томительные минуты ожидания, люди выйдут и начнётся праздник.
Вскоре внимание девушки перешло к небу, по большей части голубому, но ещё синеватому на краю. Его дымка покрывала далёкие дома.
“Словно они сделаны из небесного кирпича… Кирпич выплавили из небосвода?”
Мария задумалась, взяла перо и записала несколько строчек в книжке, что лежала у неё на коленях. Служанки у девушки за спиною громко зевали. Их утомляла не только сонливость, но и безделье — её Высочество поручала им сопровождать её по утру. Потому что, как она говорила, одной невыносимо бороться против сна.
Мария же увлечённо писала, не заботясь ни о чём вокруг. Образ так спешил показаться на бумаге, что в один момент споткнулся и упал. Перо застыло. Нужно было мелодично закруглить фразу. Неловкая пауза.
Вокруг белого пера разрослась клякса. Мария снова посмотрела на город, сжимавшийся кольцом, и вдруг заговорила:
“Город — точка, мир вокруг…”
“Город точка, мир…”
Фраза ускользнула, дразня и виляя хвостом. Мария оставалась неподвижна, пока по сторонам от её неё не покатились два шарика. Она опустила взгляд. Это были головы её служанок.
Затем что-то плюхнулось рядом с ней на кресло, что-то с раскрытым ртом, с вывалившимся языком. Это был губернатор, Генри.
Повернувшись, Мария увидела кривое от злого смеха лицо старухи. В её ногах лежало ещё несколько голов. Она схватила одну за волосы и скинула с балкона. Промелькнули розовые волосы.
Возле старухи, в тени, стоял эльф с каштановыми волосами. Его серебристая броня казалась очень смешной и неловкой в темноте. У света чудесное свойство, как у сцены, придавать вещам строгость и затмевать нелепое. Мария отметила интересную мысль, отложила голову и вернулась к листу бумаги.
Она писала пока на него не закапала кровь. Пока грубые пальцы не вонзились в её глаза, кресло не сбежало, ноги девушки не подкосились и всё вокруг не померкло. Напоследок, она вдруг поняла, что вполне могла бы предупредить Артура, странного, нового Артура, что главный эльф был высокомерным и очень вспыльчивым идиотом, и что он вполне может пожертвовать всем своим войском чтобы самому сбежать, но напакостить сколько возможно.
Почему она ему этого не сказала?
Ах да, ей не терпелось вернуться к недочитанной книге.
Мария сложила вместе руки и неожиданно поняла, что немного безумна.
Её стало грустно, ведь она больше не сможет читать.
А потом её обожгло пламя.
*********
Яркая вспышка и последовавший за нею грохот не отвлекли Артура от содержимого ларца. Он кивнул и опустил крышку.
Затем повернулся куда-то в сторону и сказал:
“Я злюсь, но не потому, почему ты думаешь. Меня раздражает сама мысль о том, что вам кажется, вы уверены, что меня этим задели”.
Старуха его не слушала, а если бы и слушала, то не поверила ему. Она верила только своим глазам. Трость в руках мальчишки дрожала. Старуха знала, люди так выражают гнев. А может ужас? Она наслаждалась. Но странное предчувствие помешало её наслаждению. Что-то не так было с этой тростью, она как будто она дрожала сама…
Страха задумалась. С нею такое бывало не часто. И пока она думала, головокружительный удар выбил весь воздух у неё из лёгких.
Старуха отшатнулась назад, проковыляла ещё пашу шагов и свалилась на землю.
Артур подошёл к ней и вставил трость, дрожащую всё сильнее, в её рот.
Он стукнул.
Потом ещё раз.
И ещё.
С каждым ударом трость ускорялась и гремела громче. После десятого из