– Эй! – прошипела она лису, который спал через несколько клеток от неё. – Вставай!

Лис шевельнулся и увидел на снегу плоскую фигуру. Он задрожал и разбудил лису по соседству. Клетки переполнились зевками и недовольным ропотом. Но когда лисы увидели, что, изведённое морщинами, лежит перед ними, на Ферму, будто снегопад, навалилась тишина.

Все посмотрели на Олео.

– М-м, – начал он дрогнувшим голосом. – Вы, наверное, сейчас испуганы и сбиты с толку. Вы теперь понимаете, что я не врал вам про Белый Сарай. – Он попробовал унять дрожь. – Но если мы хотим убежать отсюда, я говорю про каждого, нам надо действовать прямо сейчас. Ночью. Пока не проснулся Фермер.

Лисы в клетках переглянулись между собой. Раньше никто и никогда не просил их ничего делать.

А-211 откашлялся.

– И сколько мы там протянем? А, Триста семидесятый? – спросил он так громко, чтобы слышали остальные. – Пару лун? Может быть, три.

Ласка вспомнила всех, кого потеряла. Стерлинга. Дасти. Братьев. По одной лисе на каждую прожитую ей луну.

– Мы все знаем истории, – вещал А-211, поворотив морду вдоль ряда клеток. – По ту сторону нет ничего, кроме зубов и капканов. А зима – самый свирепый хищник. Это известно любой лисе. Если нам остаться на Ферме, мы проживём дольше. Избавленные от всяких забот.

П-838 ткнулась носом в беременный живот. Наверное, лисица никак не могла взять в толк, чем же она станет кормить лисёнышей по ту сторону. Если бы только Ласка знала ответ!

– Я не стану врать, – громко произнёс Олео. Морда его ощерилась. Не от рычания. От боли. – Жить по ту сторону тяжелее. Тяжелее намного. Никто не станет кормить вас или вычёсывать шубку. Там нет жестяных крыш, которые уберегут вам уши от дождя и снега. Нет обогревателей, которые согреют вам мех. Нет сетки, чтобы оградить вас от опасности. – Его голос зазвенел громче. – Но зато там есть тысячи красивейших мест и еда, которую вы даже не пробовали. Представляю, как вы отведаете свою первую «горячую собаку»!

– У-у, «горячие собаки»! – послышался голос Джулепа на другом краю клеток.

– Лисы могут жить хорошо и по ту сторону, – сказал Олео и улыбнулся Ласке. – Хорошие лисы. Которые присматривают за хвостами друг друга, которые оберегают друг друга от машин, от людей, собак.

Страх у Ласки чуть-чуть растаял.

– По ту сторону, – продолжал Олео, – вы узнаете, что о вас думают люди. Лисы в городе – это вредители. – Он посмотрел двоюродному брату в глаза и поставил лапу на шкуру. – И на Ферме мы тоже вредители. Только с красивым мехом.

Лисы в клетках сидели не шелохнувшись.

– Истории, которые нам передали предки, запугали нас, – говорил Олео. – Но они же и показали нам, как можно выжить за пределами Фермы. Вот для чего они предназначены. Чтобы разбудить дикость, которая сидит у любого из нас внутри. Чтобы мы могли совладать с любыми невзгодами. Даже с теми, которые не встречались ещё ни одной лисе. – Олео сел, держа спину прямо. – Итак. Кто идёт с нами?

Клетки задребезжали. Лисы расхныкались и принялись в нерешительности месить лапами. И вдруг П-838 склонила морду. А за ней, один за другим, склонили все остальные. Только А-211 заскрежетал зубами.

Олео облегчённо вздохнул:

– Ласка!

Голос у Ласки чуть не провалился в горло, но она успела его поймать. И рассказала лисам свой план.

– НАВАЛИСЬ! – ПРОШЕПТАЛ ОЛЕО.

Лисы навалились головами на сетку. Они напрягали мускулы, упирались лапами в проволочный пол и толкали внешнюю стенку клеток, собрав воедино всю до последней капли дикости, что ещё оставалась в них. Толкали из страха стать точно такой же шкурой, что лежала на снегу.

Только А-211 оставался в глубине клетки.

– Навались! – произнёс Олео чуть погромче.

Лисы толкнули снова, и сетка покачнулась наружу. В дереве заскрипели гвозди.

П-838 вдруг ахнула и повалилась на бок в своей норе. Ласке пришлось удвоить усилия – вжиматься ушами в острую проволоку, давить, не замечая, как сводит шею, и наконец…

Что-то звонко оторвалось.

Ласка возликовала всем сердцем. Она посмотрела направо, потом налево, отыскивая место, где поддалась сетка. И отыскала. Давя на угол своей клетки, Ласка отогнула сетку возле перегородки, и со стороны А-211 выскочил гвоздь. А-211 сердито разглядывал новую дыру в клетке.

– Ещё! – прошептал Олео.

Лисы тяжело дышали в изнеможении. Жизнь, проведённая в клетках, лишила их сил.

– Ещё чуть-чуть! – призывал их Олео. – Вы почти выбрались!

Яркий свет прорезал снегопад. В фермерском доме вспыхнули окна.

Ласка оцепенела. П-838 задёргала лапами:

– Ой, нет, ой, нет, ой, нет!

Олео панически искал выхода и вдруг увидел дыру в клетке двоюродного брата:

– Прыгай, Двести одиннадцатый!

А-211 уставился на дыру, пытаясь проглотить комок в горле.

– Мы с тобой можем спасти всех лис! – торопил Олео. – Откроем клетки снаружи! Будем как Мия и Юли!

А-211 посмотрел на Ласку. Его трясло.

– Олео не позволит тебе пропасть, – сказала она. – Он умеет.

А-211 прерывисто вдохнул. Потом наклонил голову и сунул морду в узкую прореху между сеткой и деревянной подпоркой.

– Вот так, – подбадривал снизу Олео. – Молодец…

Ласка дёрнула головой в сторону дома. Дверь в доме начала открываться.

– Ай! – взвизгнул от боли А-211.

Его бирка уцепилась за сетку. Он извивался, пытаясь освободиться, но сетка держала прочно.

Ласка подскочила к нему, сунула клыки сквозь проволоку, и сжала бирку зубами – холодную, железную. Она с силой рванула назад. Что-то хрустнуло. На языке остался вкус крови. А-211, освободив ухо, выскользнул из клетки и упал на снег.

– Беги! – крикнул Олео, бросаясь к деревьям. – Мы за другими ещё вернёмся!

Ласка с тревогой смотрела, как А-211 пытается встать на лапы.

На снегу он был совсем неуклюжим – то задняя лапа утонет в сугробе, то передняя. На веранде сгустилась тень Фермера. Ласка учуяла, как его пот сделался тошнотворно кислым.

Олео остановился на краю леса.

– Давай, Двести одиннадцатый! – призывал он двою родного брата. – Ты добежишь!

А-211 старался как мог, но был не в силах вытащить из сугроба лапы.

– Ступай легко! – крикнула ему сверху Ласка.

Она повернула нос к дому и увидела, как Фермер схватил ружьё, стоявшее на веранде, и направил на лис. Чк-чк!