и уже сожалея о своей глупости, я закрыл отсек и, в третий раз, надел шлем.

На сей раз, передо мной возникла сразу расчерченная на квадраты, серая плоскость. В добавок, на ней появились две рамки – в левой, перечёркнутой косым крестом был изображён беспилотник Клёна, а в правой был виден андроид. Я протянул руку и ткнул в него. Точнее – только подумал протянуть. Фон тут же пропал, и я ощутил себя в теле машины.

Теперь, в отличии от предыдущего раза, я ощущал своё тело. Я чувствовал давление пола на ступни, сжав кулак, я ощутил давление пальцев на ладонь, качнув головой, я заметил тяжесть брони шлема и его давление на голову и шею.

– Что дальше? – я проговорил эти слова думая и представляя себе общекорабельную сеть.

– Иди наружу, – ответил мне Грей: – Просто, как ты обычно ходишь, как человек. Иди.

Первые шаги дались мне с трудом – я потерял равновесие и только отчаянно замахав руками, удержался от падения. Но система быстро подстраивалась под меня – если по коридору я шёл, придерживаясь руками за переборки, то с трапа я спустился уже вполне уверенно.

– У вас хорошо получается, командир, – подбодрил меня Клён: – Уверен – ещё немного и вы танцевать научитесь.

Танцевать… Да уж. Тут, этому танцору, яйца точно не будут мешать – по причине их отсутствия – проскочила и покинула меня мысль, пока я брёл вдоль корпуса корабля к люку носовой опоры.

– На месте, – доложил я в рубку, когда, стоя на одном колене, нащупывал в темноте нужный рычаг. Левой рукой я вцепился в какую-то конструкцию, предварительно несколько раз её дёрнув и убедившись, что она держится прочно и не отвалится при взлёте.

– Рычаг нашёл? – поинтересовалась Жанна и я ответил утвердительно.

– Начинаю процедуру взлёта, – голос Клёна был серьёзен: – Жанна, куда поворачивать, чтобы мы сразу в прыжок ушли?

– Курс триста пять, – не замешкавшись ни на миг, ответила она: – влево, градусов на шестьдесят примерно от нашего положения. Влево, короче, рули.

– Принято! Запускаю двигатели!

Вокруг взвихрились облачка пыли, и я почувствовал, как дёрнулся корпус корабля, а ещё через мгновенье до меня докатились отражённые камнями потоки плазмы.

Сначала я ощутил тёплое и даже приятное, мягкое прикосновение, но спустя миг моим ногам и, пардон, заднице, стало горячо. Жар растекался от ступней вверх, всё нарастая и нарастая – а корабль и не думал взлетать.

– Клён! – заорал я: – Чего телишься! Взлетай, мать твою!

– Набираю мощность двигателей для отрыва, командир. Уже семьдесят процентов… Семьдесят восемь…

Я перестал слышать его голос – огонь заполнил меня всего, и я взвыл, ощущая, как обугливаются мои ноги и спина. Корабль снова вздрогнул и медленно, слишком медленно пополз вверх. Волна жара стала спадать, и я вновь обрёл способность ощущать себя. Для пробы я пошевелил висящими в пустоте ногами – безрезультатно. Ноги не шевелились, но взамен я ощутил волну боли, поднимавшуюся от крестца вверх. Зарычав, я сжал левую руку на которой висел, и в моей ладони что-то подозрительно хрустнуло. Испугавшись, что я могу отломать столь важную для нашего замысла железяку, я ослабил давление.

– Ты как, Поп? Жив? – в голове возник взволнованный голос Грея.

– Висю… То есть – вишу. Больно, но жив, – я перевёл дух: – Ну, вы парни даёте. Я думал – сдохну нахрен. Фух… Жарило тут… Конкретно.

– Командир, а ты что – регулятор на макс выставил? – спросил Клён.

– Угу.

– Поп? Ты что – придурок? – безо всякого сочувствия в голосе поинтересовалась Жанна: – Мало мне этих двух – так теперь что? И с тобой возиться?

– Да всё нормально, милая, – я постарался произнести эти слова уверенным тоном.

– Нормально? А то я не вижу! У тебя пульс и давление зашкаливают. Нет, вот сам им, от них то есть, требовал снизить чувствительность, а сам? Вот скажи мне – кто ты после этого?!

– Мазохист и идиот, – не стал спорить я: – Но сейчас это не важно. Потом мне своё «Фе» выскажешь, когда на Станции будем. А сейчас, – я перевёл дух – как ни странно, но висеть на одной руке было тяжело, несмотря на всю мощь моторов андроида: – Бортинженер! Шасси убирать будем?

– Исполняю. – она стала очень серьёзной: – Поп… Приготовься. По моей команде. Рычаг.

– Да помню я!

– Итак! Начинаю… Три!

Я сразу дёрнул рычаг, помня о том, что Грей начинал действовать по счёту три.

– Ты чего? Я же не досчитала?

– Я думал – три это и есть команда.

– А ты не думай. Просто дёрни его, когда я скажу. Понял.

– Да.

– Я буду считать от трёх вниз. Как закончу – дёргай. Понял?

– Да.

– Так. Приготовились. Три… Два… Один…

Я дёрнул рычаг снова.

– Ну ты чего? Куда спешишь, Поп?

– Ты же досчитала?! Один был – я и дёрнул.

– Поп… – она на пару секунд задумалась, а потом осторожно спросила: – А ты в курсе, что за единицей идёт ноль?

– Жанна! Я всё же Капитан, а не идиот!

– Что, правда? А чего тогда…

Она хотела что-то ещё сказать, но её перебил Клён: – Жанна, ты не считай. Ты просто скажи ему, когда надо дёргать. Просто – дёрг! Или ещё что-то, ну, на пример – пора или давай.

– Хорошо. – она вздохнула: – Как же с вами тяжело! Поп, командир, Поп! Я скажу – давай и ты дёрнешь. Это для тебя не слишком сложно?

– Да! То есть – нет… Ээээ… Не умничай, просто скажи!

– Пробуем. Готов?

– Да! Давно уже! Действуй – рука затекает висеть!

– Начали… Поп… Дёргай! Ой! Давай-давай!

Я дёрнул: – Успели?

– Нет. Ой, извини. Из-за вас я переволновалась! Ещё раз, давай, да?

– Дерга…. Чёрт! Давай уже!

Левая рука, на которой я висел всё это время уже ощутимо ныла и у меня было огромное желание поменять руки.

– Сейчас… Секундочку… Готов?

– Угу.

– Так… сейчас…Поп? Давай!

Я послушно дёрнул рычаг.

– Ну что? – на мой взгляд ничего не произошло, хотя – что я мог видеть, вися под корпусом корабля?!

– Ура! Они убрались! Я – молодец, да?

– А я?

– И ты тоже! Всё, снимай шлем и будем прыгать. Клён, умничка, поставил корабль на курс и…

Договорить ей не дал суровый мужской голос: – Ну что, бегунки? Приплыли? Думали от нас скрыться? А вот хрен вам! Не дёргайтесь – расстреляем мигом! – говоривший не скрывал торжества: – Думали обмануть Федеральный флот? Наивные! Переходите в горизонтальный полёт – группа захвата уже направляется к вам.

– Это кто? – предварительно убедившись, что говорю только по корабельной сети произнёс я: –