– Ты считаешь за доблесть подразнить сильного, аразговаривать с ним буду я! Ведь это я иду первым, не ты. Может, ты поэтому ине думаешь ни о чём прежде, чем делать?

У Хельги выступили на скулах красные пятна, тонкие ноздрибешено вздрогнули:

– Если ты испугался, я могу пойти первым вместо тебя!

Халльгрим тяжело помолчал, обдумывая ответ. Потом сказал:

– В храбрости мне, конечно, до тебя далеко. Я, кажется,никогда ещё не гонялся на боевом корабле за стариками на лодках!

Хельги открыл рот, побагровев уже весь, но тут Халльгримподнялся на ноги и гаркнул в полную силу:

– Умей помолчать, Хельги Виглафссон! Иди и принеси сюдаэтого мальчишку!

Хельги повернулся и молча ушёл в темноту. Бёдвар и Бьёрнпринесли в мешке внучка. Ни кусаться, ни царапаться он более не пытался, носеро-зелёные, рысьи, глаза глядели по-прежнему зло. Воины положили мешок натраву возле огня и отошли. Хельги с ними не вернулся.

– Пускай позовут Ас-стейнн-ки, – сказал Халльгрим.Но она уже стояла по другую сторону костра, и её щеки были не румяней белёнойрубахи. Сын Ворона хотел ей что-то сказать – она не глядя шагнула мимо него, кмешку:

– Мал!

Мальчишка уставился на неё, явно не узнавая, однако потомотшатнулся и в ужасе завопил:

– Щур! Щур! Пропади!

Было видно, что такого страха он не испытывал даже подпалубой, когда звал на помощь деда. Звениславка бросилась к нему, дрожащимируками принялась распутывать узел:

– Да живая я, живая, не бойся…

– Я могу отпустить его, – сказал ейХалльгрим. – Завтра я велю высадить его на берег, а пока пусть твой рабпоможет мне его расспросить.

Звениславка повернулась к нему и крикнула сквозь слёзы:

– Зачем сюда пришёл?!

Мальчишка Мал растянул руками ремешок, вывернулся из мешка икинулся прочь с быстротой зайца, удирающего от выжлецов… Но на пути выросВидга, схватил его поперек тела и приволок обратно к костру. Бьёрн Олавссонпомог ему водворить внучка в мешок.

Халльгрим велел сыну отнести мальчишку на чёрный корабль.Потом сел наземь и стал смотреть в весёлый огонь. Языки пламени вспыхивали иопадали – как лезвия мечей, кружившихся в жестоком единоборстве…

И если бы у него выросли крылья и он смог бы поднятьсявысоко над островом, в тёмно-синее небо, подёрнутое редкими облачками, то наберегу тихого притока, питавшего ключевой водой великую Рось, он увидел бымерцающий огонек. А спустившись пониже, услышал бы равномерные удары металла ометалл.

В самой же кузнице стоял такой лязг, будто и не отгремел ещёна земле молот великого искусника Кия! Сыпала жгучими искрами железнаязаготовка, ворочаясь с боку на бок на маленькой наковальне, всаженной длякрепости в грузный деревянный пень… Звонко, радостно пел молоточек кузнеца, ина этот зов откуда-то из-под потолка, из-под стропил, обрушивалось тяжёлоековадло, взметаемое жилистыми руками молотобойца. Плетёная заготовка понемногувыдыхала из себя испепеляющий жар огня, плющилась, приобретала форму меча…

И если бы наделённый крыльями покружился над кузней ещёнемного, он увидел бы высокого сутулого старика и с ним двоих вооружённыхотроков, шагавших берегом речки. Вот подошли… Сквозь раскрытую дверь быловидно, как молотобоец передал ковадло товарищу, жадно опорожнил протянутый ковши не спеша двинулся наружу. Работа за его спиной возобновилась как ни в чём небывало.

Поднявшись по вдавленным в землю ступенькам, кузнецогляделся, приучая глаза к темноте, и сказал:

– Ты, что ли, дед Вышко? Что от работы оторвал – поделу, без дела?

Он прошёл мимо старика, к речке, над которой курился тёплыйтуман. Стащил кожаный передник, сдвинул со лба ремешок – жёсткие волосыразлетелись по плечам. Встал на колени у воды и принялся мыться, не обращаявнимания на комаров.

– Ты уж не сердись, батюшка князь… – сказал емустарик. Батюшка князь годился ему во внуки, но дед Вышко и не заискивал и неподсмеивался. – Прости, княже, что помешал. Беда плывет по Роси, встречатьвелит…

Князь поднял голову. Из кузницы вспыхивало огнём – в светлыхглазах родились медные блики.

– Какая беда, дед? Рассказывай толком.

Вышко сцепил пальцы за спиной, чтобы унять поселившуюся вних дрожь.

– Урмане, княже. Сами про то сказали, – ответил онглухо. – На трёх лодьях… Передний корабль весь чёрный и с дружиною… другойкрасный, жёнки там да малые ребята… а третий расписной и тоже с дружиной. Вождьихний, на что ни глянет, всё вянет! Мы, говорит, гости мирные, да ведь знаю яих, с ними дружи, а топора из рук не выпускай! Тебя спрашивали. Пусть, мол,Турей-князь едет, встречает…

– Погоди! – остановил его молодой князь. Онподнялся с колен и стал похож на крючкоклювого сокола, хищно развернувшегокрылья. – Так ты, дед, говорил с ними, что ли?

Старик хотел ответить, но губы подвели его, запрыгали, потомжалко скривились. Он задохнулся, с протяжным всхлипом провёл по глазам рукавом.

– А на меня, княже, сам знаешь, всё валится, как в яму…Где бы беда ни голодала, а ко мне на пирушку! Внучка моего… Мала… птенцанесмышлёного… в мешок посадили да под палубу корабельную… чтобы я к тебе,князь, дороги не забыл! Пропадёт ведь, замучают ни за что! Умереть бы мне дасырой землёй прикрыться.

Дед заплакал.

Князь не стал утешать его, не пообещал вызволить внука.Молча натянул на плечи поданную отроком рубаху. А потом вложил пальцы в рот исвистнул так, что у деда заверещало в ушах. Свистеть князя учила мурома, лесныесоловьи. Из темноты откликнулись кони, послышался шорох бегущих ног. Князьвернулся к двери кузницы и приказал первому же воину – безусому парню,вынырнувшему в промоине рыжего света:

– Бересты принеси.

Парень исчез, чтобы вскоре вернуться с гибким, нежно-розовымлоскутом. Жёсткой ладонью князь расправил его на дверной доске и быстро зачертилконцом ножа. И свернул письмо трубкой, передал отроку:

– Отцу свезёшь. Радимовых встретишь кого, предупредишь:урмане пожаловали, на трёх кораблях. Поспешай!

Воин спрятал бересту и убежал ловить своего гнедого. Князьостался стоять в дверях, в отсветах метавшегося огня. Большое ковадло тревожнымбилом ухало у него за спиной.

Дружина звенела стременами, садясь на коней.

Они стояли на высоченном прибрежном откосе, как статуи изчёрной бронзы, вкованные в золотую полуденную лазурь.

Гардские всадники.

Халльгрим заметил их издалека. Следовало ждать этой встречи,но он никак не думал, что они появятся так скоро. Его драккар одиноко имедленно двигался по реке: Эрлинга только что постигла очередная неудача, егокорабль, к стыду и отчаянию Сигурда кормщика, застрял на мели. Хельги осталсяпомогать брату стаскивать лодью, а старший Виглафссон понемногу тронулсядальше.