Вот я и приехал, подумал он угрюмо. К Торлейву конунгу вСтейннборг…

Он даже отвёл взгляд, наполовину надеясь, что его простоподвели глаза, уставшие от блеска реки. Потом посмотрел снова.

Они стояли там, впереди, над песчаным обрывом. Молчаливые инеподвижные, как судьба, только и шевелились на ветру гривы коней да плащиседоков… И что доставай теперь белый щит из-под палубы, что не доставай.

– Спустить парус! – переглянувшись сМожжевельником, скомандовал он громко. – Вёсла на воду!

Пускай видят, что не только у них есть глаза.

Гребцы живо расселись по местам… Оставшиеся принялисьвооружаться.

Вот лодья поравнялась со стоявшими на берегу. И те тронуликоней и поехали рысью, не обгоняя драккара и не отставая, и Халльгрим сразу жеотметил между ними вождя. И не то чтобы кто-нибудь выделялся оружием илибогатой одеждой, ни за одним не следовали слуги. Просто один из коней, могучийвороной жеребец, явно по привычке бежал впереди остальных…

Вот хозяин коня обернулся к ехавшему следом и что-то сказал,ткнув гремучей плетью в сторону корабля. Воин приложил ладони ко рту:

– Эй, на лодье! – долетел ослабленный расстояниемкрик. – Кто такие?

Голос звучал обыденно и совсем не страшно… Халльгримпрочистил горло, досадуя на себя, что не окликнул первым: теперь волей-неволейприходилось не спрашивать, а отвечать.

– Норсмадр! – понеслось над рекой грозное имя,похожее на боевой клич: северные люди! Халльгрим перевёл дух и добавил дляострастки: – Викинги!

– Это мы и так видим! – прозвучало в ответ. –А куда Чернобог несёт, разбойнички?

Как ни мало смыслил Халльгрим в местных Богах, эти словапоказались ему обидными. Он набрал полную грудь воздуха, так, что на чешуйчатойкуртке разошлись прорези:

– Сами кто такие, чтобы спрашивать?

Могучий голос породил в обрыве хриплое эхо, но не успело оноотзвучать, как берег ответил:

– Хозяева земли здешней!

Это уже говорил тот, что сидел на вороном коне, и Халльгримс удовлетворением понял, что не ошибся, угадав в нём вождя. Этот малыйнаверняка не в первый раз вот так вот переругивался с чужеплеменником, плывущиммимо на драконьей лодье… Он даже охрип точно так же, как сам Виглафссон.Наверное, привык командовать своими людьми сквозь вой ветра и плеск воды.

Халльгрим крикнул ему:

– Я смотрю, тебе нравится, что я на воде, а не наберегу.

Гардский хёвдинг раздумывал недолго:

– А ты причаливай, если не трусишь…

И погрозил Халльгриму кулаком.

Река плавно поворачивала к западу, и неприступный откос,вдоль которого ехали всадники, постепенно сходил на нет. Впереди расстилаласьпесчаная отмель, одинаково удобная и для всадников, и для корабля. Халльгримуказал на неё Можжевельнику – Олав посмотрел и согласно кивнул.

И скоро драккар повис над жёлтым песком, прочно уперев внего тридцать две сосновые лапы. А гарда-хёвдинг подъехал к самой воде, иноровистая тварь под ним заплясала, отдёргивая копыта от набегавших волн…

Какое-то время они с Халльгримом молча приглядывались друг кдругу. Словенский вождь был молод, широк в плечах и черноволос. На тёмном отзагара лице белел страшный рубец, тянувшийся через щёку и лоб. Рубец касалсявека, и от этого левый глаз гарда-хёвдинга всё время щурился – и до чего женехорошо!

Потом он проговорил спокойно и негромко, так, словно пришлапора отбросить всякое баловство и не спеша рассудить о деле:

– Я приехал забрать пленника, которого ты посадил вмешок.

Халльгрим заранее готовил себя ко многому, но тут уж у негоперехватило дух! Да что, в конце концов, мог сделать ему, хозяину моря, наширокой реке этот сухопутный вождь? Разве заставить пару дней держатьсяподальше от берега. А там Стейннборг…

– А не отдам? – спросил он хмуро.

Гардский хёвдинг чуть пригнулся в седле – вот-вотклюнет! – и сказал раздельно:

– Тогда буду тебя бить!

Оба владели чужой речью ровно настолько, чтобы понимать ибыть понятыми. И было уже очень похоже на то, что договаривать предстояломечам.

А уж они-то объясниться сумеют.

Хуже всего у гарда-хёвдинга были всё-таки глаза – бесцветныена прокалённом лице. Глаза ястреба, падающего с небес на добычу. Тут Халльгримпонял, чего тот от него добивался.

Поединка. Хольмганга…

Из-за мальчишки, притихшего в трюме, в кожаном мешке.

Сын Ворона не привык оценивать человека на лошади, но русскийвождь был определённо силён. И крепко верил в себя. По крайней мере, Халльгримане боялся нисколько. И он был здесь дома, этот шрамолицый. А Халльгрим пришёл,чтобы выстроить себе дом. Начинать это с драки…

– Молод ты меня бить, – сказал он миролюбиво.

Ещё он хотел сказать, что нужен ему был Торлейв конунг сынМстилейва, а вовсе не подвернувшийся под руку сопляк, которого он был готоввыпустить хоть сейчас, если только всадники и вправду были конунговыми людьми…Гарда-хёвдинг опередил его:

– Может быть, и молод, но зато не боюсь.

Халльгрим оглянулся на своих и зарычал сквозь зубы:

– Весло!

Видга первым подставил ему своё. И он свирепо шагнул черезборт на скользкую пружинящую жердь. Воины замерли на местах, глядя ему в спину:поскользнись Халльгрим, срам будет несмываемый.

Но Виглафссон благополучно соскочил на песок…

Гарда-хёвдинг спрыгнул с седла и пошёл ему навстречу, иХалльгрим только тут как следует разглядел, на какого соперника напоролся.Благосклонная судьба не обделила сына Ворона ни плечами, ни ростом, –этому бойцу голову задирать не приходилось. Он молча смотрел на подходившегоХалльгрима, не торопясь хвататься первым за меч.

Две дружины смотрели на двоих вождей. Ни те, ни другие немогли похвалить своего хёвдинга в ущерб вражескому. Лицом к лицу стояли двавоина, и самый придирчивый глаз не нашёл бы в них недостатка. Стояли грудь вгрудь – как два орла!

Ну, убью, а дальше, подумал Халльгрим, глядя гардцу вжелезные серые глаза. Вот тебе, конунг, твоя Ас-стейнн-ки, а вот голова твоегоярла. Или он меня? Подойдёт Хельги и…

Гарда-хёвдинг повёл плечами, и из-под просторного кожаногоодеяния послышался металлический скрип.

– Мне твоя жизнь не нужна! – бросил он Халльгриму,как подачку. – Меч вышибу – отдашь мальчишку! И духу вашего чтобы здесь больше…

– Коня твоего возьму, – сказал ему Халльгрим.

А про себя подумал: этого убьёшь.

Он опустил руку к мечу, следя за тем, как гардский вождьнеторопливо проделывал то же. Пальцы обняли знакомый черен, выложенный потёртымсеребром, и меч выполз из ножен с шипением потревоженной змеи.