Мужчина отвел руку с маской на максимальное от глаз расстояние, чтобы оценить проделанную работу и выявить допущенные неточности. Это была маска Тлалока, индейского бога дождя и грома, в честь которого ацтеки приносили в жертву младенцев, топя их в водах священного озера. Мужчина делал ее не точно, стилизованно, давая свободу фантазии. Он вообще был художником – в душе и по призванию. Все, что было в его храме «древнего», он лично изготовил собственными руками.

Мастер остался доволен работой. Маска вышла на загляденье. Вечером, после ужина, за стаканчиком крепкой кактусовой рекуэло он разукрасит ее красками. А потом она займет свое место в экспозиции. После того, как он придумает ей интересную легенду, разумеется.

Не только предметы быта и диких древних культов хозяин храма изготавливал сам. Истории и мифы о страшных временах могущественных майя, ацтеков, мочика и инков он также предпочитал доверять собственной фантазии. Беря общеизвестные, установленные историками факты за основу, он додумывал остальное так, что впору было снимать по его рассказам голливудские фильмы ужасов. Чем кровавее получалась история, тем интереснее туристам было ее слушать – так он всегда считал.

Из-за пригорка, за которым скрывался путь на Каракас, появился густой клуб коричневой грунтовой пыли. Дорога всегда предупреждала о том, что скоро будут гости.

– Только бы автобус с туристами… – загадал мужчина.

Но он ошибся. Из-за пригорка выехал знакомый ему автомобиль. Дешевый, подержанный «форд-пикап», заляпанный бурой грязью от передних фар до заднего борта.

Свернув с основного пути к дому, машина остановилась. Из нее вышла молодая, красивая, утомленная долгой дорогой девушка с длинными черными волосами. Смуглая и прекрасная, как все метиски и самбо в этой стране.

Мужчина молча помахал ей рукой, не вставая с крыльца.

– Пап! Помоги.

Красавица обошла пикап и отбросила вниз левый борт его кузова. Оказывается, в нем кто-то лежал – долговязый белый мужчина, одетый по-городскому, не подававший никаких признаков жизни, кроме тихих, коротких стонов.

– Дьявол, кто это? Где ты взяла этого гринго?

– Увязался за мной после таверны Фредо. Он из русской делегации.

– К Фредо до сих пор кто-то ходит? Несмотря на те помои, которые он выдает за национальную кухню?

– Только туристы. Я-то туда только в туалет забегаю.

– Если бы они знали, что он во все подмешивает свинячий кал и выдает его за наши приправы… – мужчина сокрушенно покачал головой. – Так что с ним? Налакался?

– Судя по всему. Но, по-моему, у него еще и жар. Свалился прямо мне на руки, посередине разговора. Предлагал жениться, кстати.

– Занесем его внутрь. Дам ему собачьего сала, хе-хе… Пусть прочистит организм. Если небесам будет угодно, за пару дней поставлю его на ноги.

Через пару часов стемнело. Ярко-темная ночь, обычная для субтропиков, заполнила промежутки между силуэтами низких сельских домов, холмов и деревьев, поглотив их до самого рассвета.

Мужчина сидел во дворе, на плетеном соломенном стуле с продранной спинкой, с невысоким стеклянным стаканчиком в руке, в нижней части которого подрагивала налитая на полпальца крепкая, за 60 градусов, кактусовая водка рекуэло. На большом деревянном ящике, заменявшем во дворе стол, осталась неубранная после ужина посуда. Электрического освещения, от одной единственной лампочки на вкопанном посередине двора столбе, вполне хватало, чтобы вместе с луной и звездами сделать наступившую темноту пригодной для работы. Раскрашенная маска Тлалока висела на том же столбе, в ожидании, когда на ней высохнут нанесенные краски.

На крыльцо, потягиваясь и зевая, вышла черноволосая красавица, крепко вздремнувшая после дороги. Она подошла к отцу и, обняв его за плечи, поцеловала в ставшую седой и щетинистой к ночи щеку.

– Поешь. Я приготовил альяку. Возьми на кухне.

– Спасибо. Попозже. Лучше я выпью с тобой рекуэло. Кстати, я привезла тебе брусок змеиного дерева.

– Вот за это спасибо! – пока красавица ходила в дом за вторым стаканом, мужчина громко и искренне порадовался подарку. – Просто так его не достать. А махагони и испанский кедр у меня в печенках сидит! Скучные, никчемные деревья, что про них расскажешь туристам? Другое дело змеиное дерево. Хоть и трудно режется, зато одно название…

Дочь резчика вынесла себе такой же стул и такой же стакан, как у отца, налила себе выпить и уселась рядом с ним, направив взгляд в звездное небо. Отец что-то заметил. Он аккуратно откинул прядь длинных черных волос с шеи дочери, чтобы рассмотреть получше.

– Сделала новую татуировку? – хмыкнул он.

– А что? У тебя самого их полно.

– Мне это нужно по работе. Кто поверит в индейского вождя и шамана, на котором ни одного ритуального рисунка? Смотри! Вот, я придумал новые.

Отец вынул из нагрудного кармана рубашки несколько сложенных вчетверо листков с небрежными, но четкими карандашными рисунками. Девушка с интересом взяла их в руки и, развернув под светом лампы, рассмотрела.

– Прикольные, – одобрила она. – Я бы себе выбрала.

Она положила бумажки на стол, перед светящимся от полученного одобрения отцом.

– Как там мой ухажер?

– Нормально. Все время повторяет русские слова. Что такое «Ведь-ма»?..

– Бруха. Он так называл меня. Но он и по-испански говорит, если что.

– Ага, понятно. Бруха. Что ж! Уж кого-кого, а мужчин ты околдовывать умеешь. Хотелось бы, правда, чтобы кто-нибудь наложил уже чары и на тебя. Желательно из министерства туризма.

– Пап, не начинай! – дочка допила то, что оставалось в стакане, залпом. – Мне надо доучиться в университете. А потом, ты же знаешь, я не собираюсь возвращаться сюда, мучиться с нашим проклятым семейным бизнесом до конца своих дней.

– Как ты можешь так говорить?! – горько воскликнул отец. – А на что мы оплачиваем твою учебу? Бросить все на полпути… Для кого я своими руками строил этот древний храм?

– В который никто не ездит, – дочь поднялась и начала убирать со стола грязную посуду. – На кой черт все это нужно, если это некому продать?

– Нам просто нужно обновить экспозицию. Придумать что-нибудь интересное, шокирующее. С жертвоприношениями, с кровавыми обычаями.

– Папа, – дочь стояла над ним со стопкой тарелок в руках и мягко улыбалась. – Даже самый малограмотный студент-историк разоблачит твои россказни за минуту. Ты так неуклюже их придумываешь… Начиная с того, что ни ацтеков, ни майя на этих землях сроду не было. А араваки вели тихий, мирный, скучный, по-твоему мнению, образ жизни.

Девушка понесла посуду на кухню, а расстроенный отец в раздражении плеснул себе еще водки в стакан.

– Помогла бы лучше, такая умная! – крикнул он ей вслед. – Кому будет интересно слушать о какой-нибудь… Масатеотль? – назвал он первое пришедшее на ум имя из индейского пантеона.

– Чем