женщины в колоколообразных юбках. «Крито-микенская культура», решил Сэм. Было странно видеть здесь такое — он ожидал чего-то, имеющего отношение к религии.

Клементина Сидонская открыла глаза и, вынув из ушей горошины наушников, положила их в карман.

— Я уж думала, что не дождусь вас, — недружелюбно буркнула святая.

— Классные у вас хоромы, госпожа Клементина, — искренне заметил Сэм.

— Это не мои хоромы, а моих покровителей, — поправила его целительница. — Протопресвитеры просто разрешают ими пользоваться.

— Крутые у вас покровители, — одобрительно покачал головой детектив. — Частная собственность на Альфе Центавра — это мощно.

— Решил поболтать со мной по-светски, да, Беккет? Растопить лёд и пробросить мостики взаимопонимания? — криво усмехнулась Клементина. — Ну допустим. Давай сыграем в эту игру. Всякие глупости и сплетни — когда ещё их говорить, если не сейчас, пока мы не погрузились в суть предстоящей операции?

— Я просто в хорошем настроении, госпожа Клементина, — как бы извиняясь, сказал Сэм.

— А вот и славно, — Клементина встала с шезлонга и взяла с подлокотника сложенную в несколько раз белую ткань. Развернув её, она получила круглый платок с овальным отверстием. Сунув в отверстие лицо, святая распределила ткань по плечам — края головного убора достигали пояса.

— Интересуешься экзосолярными владениями моих покровителей, а, детектив? — спросила Клементина.

— Я просто поражён этим. Иметь собственность так далеко от Солнца — это что-то необыкновенное.

— В этот нет ничего поразительного, — хмыкнула целительница. — Были бы деньги. Хотя, признаюсь, Альфу Центавра я ещё могу понять — в конце концов, ВЦС уже основала там полноценную Экзархию, но вот купить кусок земли на одном из планетоидов, крутящихся вокруг звезды Бернарда — это уже чудачество.

— Звезда-беглянка? — удивился Сэм. — Там что — продают землю?

— Да, представь себе, даже на красный карлик кто-то позарился, — ответила Клементина и вдруг переключилась на Миранду: — А ты, душечка, чего молчишь?

— Я слушаю, матушка, — ответствовала швея, потупив взор.

— Беккет, как ты её только терпишь? — с искренним весельем спросила Клементина.

— У нас сложились очень хорошие рабочие отношения, — ответил тот. — Я благодарен вам, что вы дали мне в напарницы именно Миранду.

— Но она ведь скучная, разве нет? — попыталась выбить у него признание святая.

— Лично мне Миранда скучать не даёт, — искренне признался Беккет.

— Вау, — Клементина подняла брови. — Это очень хорошо. Я даже завидую тебе, потому что меня она иногда просто бесит. Бывали такие моменты, когда мне прямо хотелось её убить.

— И что вы тогда делали, матушка? — подняла глаза Миранда.

— Я мутузила тебя, — ответила целительница, встав напротив швеи. Сэм ещё раз поразился, как же они похожи: один и тот же рост, одинаковое телосложение. Сейчас они стояли, как борцы перед боем — в воздухе повисло тревожное напряжение.

— А я? — спросила Миранда, выдержав взгляд своей госпожи. — Что делала я, когда вы мутузили меня?

— Ты мутузила меня в ответ.

— И у меня получалось? — уже с нескрываемым вызовом спросила швея.

— Первые десять лет я мутузила тебя всухую, — ответила Клементина. — Вторые десять лет мы дрались на равных. Последние десять лет уже ты мутузила меня так, что я просила пощады. Тебя трудно чему-то научить, сестра, но, когда ты наконец-то научилась, у тебя есть преимущество, которому мне нечего противопоставить.

— И что же это за преимущество? — заинтересовалась Миранда.

— Сколько бы я тебя ни мутузила, ты всегда встаёшь на ноги. С тех пор, как ты научилась держать удар и бить самой, мне ни разу не удалось заставить тебя отступить или сдаться.

— Простите меня, матушка, — поклонилась швея Клементине. — Я сожалею.

— Прощаю, — целительница повернулась к детективу с вопросом: — Она тебя уже мутузила, Беккет?

— Да, один раз, — признался Сэм, вспомнив бой на снежках. — Я благоразумно уступил.

— Это ты правильно сделал, — одобрила Клементина. — Пойдёмте. Разговор мы продолжим уже в моих хоромах.

Пока они шли по коридору, все, кто попадался им на пути, просили у Клементины благословения. В основном это были священники и монахи обоих полов. В ответ святая протягивала руку для поцелуя и осеняла крёстным знамением. Сэм, шедший за ней следом на пару с Мирандой, не уставал удивляться одеяниям и вполголоса расспрашивал напарницу. Та отдувалась как могла:

— Это не платок с дыркой, это апостольник. Такой же когда-то носили великомученицы Елисавета и Варвара. Клементина носит его, потому что она, как и они, военный медик… Нет, Сэм, это не цилиндр с занавеской. Это камилавка с намёткой. Обычная одежда наших батюшек. И это не сутана, а подрясник… Беккет, ты меня уже замучил вопросами. Крест такой большой не потому, что у кого-то зрение плохое, а потому что это наперсный крест.

— А почему… — в сотый раз начал детектив.

— Отстань, Сэм. Доставай вон Клементину, — в какой-то момент сдалась Миранда, и дальше они следовали молча, пока не дошли до маленькой двери в стене. Дверь была на высоте пояса, и к ней вели каменные ступеньки. По обе стороны стояло по сестре в красивом чёрном облачении, обильно украшенном белыми крестами и надписями.

— Вот и мои хоромы, — провозгласила Клементина. — Добро пожаловать, и берегите голову.

Келья Клементины представляла собой куб два метра шириной, длиной и высотой. Ровно половину крохотного помещения занимала койка. Ещё четверть занимала высокая тумба, задвинутая к стене. Оставшаяся четверть комнаты — площадка метр на метр — теперь была забита людьми. Клементина вытерла ступни о коврик и, шагнув на кровать, с неё перешла на тумбу, где и села по-турецки. Святая сняла апостольник и повесила его на спинку кровати. Миранда села на постель, Беккет же остался на ногах — для него просто не было места. У стены, к которой прислонился Беккет, стоял потрёпанный кожаный чехол — вероятно, тот самый, который они видели в приёмном зале, рядом с троном Клементины. Сейчас чехол впивался крышкой Сэму в бедро.

— Госпожа Клементина, почему именно здесь? — спросил детектив, намекая не тесноту.

— Тут нас не подслушают, — объяснила святая.

— Вы в этом уверены?

— Утром я дезактивировала помещение, — сказала Клементина. — Обезвредила три радиожучка, одного радиотаракана и четыре радиоблохи,