Но сейчас опасности будут подвергаться не несколько сот гражданских лиц, а десятки тысяч.

Исана содрогнулась.

Джиральди отошел от окна, качая головой.

– Вам нужна моя помощь? – спросил он.

Исана глубоко вздохнула:

– Не сейчас.

– Тогда я вас оставлю, – сказал Джиральди. – Я буду за дверью.

Исана кивнула и прикусила губу.

Джиральди помедлил на пороге.

– Домина, вы думаете, у вас не получится?

– Я… – Исана сглотнула. – Я никогда… не думаю, что мне это по силам.

– Вы ошибаетесь, – прорычал Джиральди. – Я знаю вас много лет. На самом деле правда в том, что вы не можете этого не сделать. – Он кивнул, вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Исана опустила голову после слов Джиральди, но через мгновение повернулась к своему пациенту.

Она часто лечила зараженные раны как целительница домена и когда служила свой срок в легионе. Обычная практика состояла в том, чтобы усилить приток крови к пораженному месту, а потом сосредоточиться на тканях, понемногу, шаг за шагом уничтожая заражение. После того как Рилл ослабляла инфекцию, тело пациента само справлялось с болезнью, оставшейся в ране.

Исана проделывала это, когда тренировалась в легионе с молодыми легионерами, которые небрежно относились к мелким порезам. Она делала похожие вещи для обитателей домена и их детей и даже для домашнего скота. Инфекции были непростой проблемой, требующей деликатности, ибо работу фурий приходилось тщательно контролировать, и сил, чтобы атаковать лихорадку, возникающую как побочный эффект. У нее редко уходило более получаса, чтобы справиться с подобными ранами. Исана направила Рилл в ванну, окружив Линялого присутствием фурии. Чувства Исаны, усиленные водяной фурией, обычно позволяли выделить инфекцию как нечто отвратительное, горячее и злобное. Столкновение с ней было неприятным, но терпимым, нечто похожее испытывает человек, который целый день провел под жарким солнцем.

Но рана Линялого оказалась совсем другой. Как только фурия ее коснулась, Исана ощутила обжигающий огонь, жарче пламени очага, и отпрянула, повинуясь инстинкту.

Линялый застонал и зашевелился, но почти сразу успокоился, погрузившись в объятия лихорадочного сна. Исана ощущала вспышки его меняющихся эмоций, но все происходило так быстро, что она не успевала их распознать. Она упрямо стиснула зубы, снова сосредоточилась на Рилл, направила свои чувства в воду ванны и потянулась к раненой руке Линялого.

Как только Исана коснулась раны, она почувствовала, что все мышцы ее тела напряглись, а пульсирующий злобный огонь гарикового масла ударил по ее восприятию. Исана приняла боль, заставляя свои мысли сконцентрироваться, и с новыми силами атаковала пораженное место.

Исана поняла, почему Верадис назвала такое исцеление трудным и опасным. Инфекция жила собственной жизнью, и Исана обнаружила несколько разных видов, пытавшихся распространиться по телу жертвы; так жители домена направляются в дикие земли, чтобы сделать их своими.

Но гариковая лихорадка не походила на переселенцев домена. Скорее, она являла собой легион, полчища, цивилизацию крошечных существ, несущих смерть. Именно поэтому обычный, вызывающий дискомфорт жар здесь был куда более сильным и опасным. Лихорадка уничтожала руку Линялого, разъедала вены и сосуды, проникала в сухожилия и кости запястья. Если Исана будет действовать как обычно, непосредственно атакуя болезнь, она разорвет руку Линялого и позволит инфекции распространиться на другие части тела, сохраняя болезненную и опасную плотность, и он впадет в кому, которая почти наверняка его убьет. Она не могла нанести по заразе прямой удар.

Нет, ей придется вести осаду крепости, возведенной инфекцией в его руке, атакуя дюйм за дюймом, она сумеет понемногу уменьшить объем инфекции, потоки крови будут постепенно уносить ее частицы, и тело Линялого сможет с ними справиться. Исана понимала, что одновременно необходимо оказывать давление на инфекцию, не давая ей разделиться на крупные части.

Но лихорадка была невероятно агрессивной; чтобы довести дело до конца, уйдут дни, в течение которых заражение будет распространяться и уничтожать все вокруг. Если она будет действовать слишком быстро, инфекция может привести к смерти. Если станет медлить, отщепляя слишком маленькие частицы, лихорадка начнет размножаться быстрее, чем Исана сумеет ее уничтожить. И все это время она будет вынуждена испытывать боль от близости заражения, сохраняя полнейшую концентрацию.

Задача выглядела практически невыполнимой. Но Исана сказала себе, что если она позволит себе усомниться в успехе, то не сможет помочь Линялому.

Джиральди был прав. Она скорее расстанется с жизнью, чем будет стоять в стороне и смотреть, как умирает ее друг.

Исана сжала пальцы на руке Линялого и приготовилась призвать Рилл. Она закрыла глаза и постаралась не обращать внимания на бой барабанов и зов труб, далекие крики раненых и умирающих.

Исана содрогнулась. Что ж, хотя бы Тави не грозит опасность, и он далек от этого безумия.

Глава 24

Оставшаяся часть путешествия в Калар оказалась долгой и нелегкой. Каждый день рыцарям Воздуха приходилось прикладывать серьезные усилия, чтобы удерживать носилки в воздухе и лететь на высоте, не превышавшей нескольких сот футов. Это была изнурительная работа. Рыцари нуждались в отдыхе каждый час, и через три дня Амара и госпожа Аквитейн начали по очереди надевать летные ремни, прикрепленные к носилкам, давая рыцарям возможность восстановить силы. И каждый вечер после ужина они обсуждали план освобождения заложников.

Небо постоянно закрывали низкие тучи, то и дело гремел гром, но дождь так и не начался. Смертельный алый туман теперь клубился на одном уровне с тучами. Однажды, рассчитывая ускорить полет, они сделали попытку подняться выше, и Амара поняла, что они оказались в окружении красного тумана, и увидела, как начинают формироваться жуткие существа. Амара тут же повела носилки вниз, и никто не пострадал, но после этого они не осмеливались взлетать намного выше крон деревьев, опасаясь новых атак мерзких монстров.

По приказу Амары они закончили свое путешествие за два часа до заката и приземлились в таком густом лесу, что госпоже Аквитейн пришлось при помощи своих фурий заставить деревья раздвинуть ветви так, чтобы нашлось место для носилок.

Задыхаясь от усталости, Амара сняла летные ремни и села на землю, опершись спиной о стенку носилок. К этому времени все уже быстро и четко без ее участия разбивали лагерь, эта работа стала рутинной. Амара и три рыцаря отдыхали, остальные готовили ночлег, пищу, искали воду. К собственному стыду, она заснула, сидя возле носилок, и не проснулась до тех пор, пока Бернард не прикоснулся к ее плечу и не поставил металлическую миску ей на колени.

Жар от миски и тепло руки Бернарда на плече вызвали ряд приятных, но неуместных воспоминаний. Амара подняла взгляд от его руки,