не нравящимся. Мелькали решетчатые лифтовые стволы, за которыми, в темноте, угадывались исполинские сооружения, скрытые в глубинах линкора.

— Мне говорили, что линкоры строят из металлических астероидов, — сказал я Алексу.

— Так и есть, — кивнул Алекс. — Вот только от астероида в процессе ничего не остаётся.

Он помолчал и добавил:

— Поэтому, кстати, основной металл в каждом линкоре разный. Я знаю, что есть золотой и серебряный линкоры. Там нижние чины гадят в золотые унитазы, в буквальном смысле слова. Коммунизм!

— Тебя точно зацепил Карл Маркс, — сказал я.

Алекс ухмыльнулся.

— Это от нервов… Ну так что, не останешься на линкоре?

— Смысл? — спросил я. — На твоём замечательном корабле вспыхнул мятеж, которым управляли Думающие. Не похоже, что тут безопаснее.

— Я хочу всем помочь, — сказал Алекс и замолчал.

— Никто не останется, — с удовольствием произнёс я. — И не потому, что ты самовлюблённый позер, а потому что ты не предлагаешь реального выхода.

— А он вообще есть?

Я пожал плечами. Слова Думающего не шли у меня из головы.

Лифт с грохотом и рывком остановился. Я посмотрел на Алекса, но он оставался спокойным. Видимо здесь, в глубинах линкора, техника работала проще и грубее, чем в жилых зонах.

— Дальше сам, — сказал Алекс, глядя на меня. — Главный механик позвал тебя одного.

Я кивнул. Поинтересовался:

— Так в чём все же власть лидера линкора?

— Я могу сместить любого, — ответил Алекс, открывая дверь лифта. Мы вышли посреди длинного узкого коридора, налево была тьма, а направо свет. — Тебе налево. Я подожду здесь.

Я молча пошёл в темноту.

Стены и пол были из тёмного рифленого металла, за стенами что-то тихо шумело, булькало, вздыхало.

— Эй! — крикнул я, когда свет за спиной почти исчез. — Я к главному механику Визелу!

Мне никто не ответил, и я двинулся дальше. Впереди послышался равномерный звук: будто тёрли железом о железо, потом появился слабый призрачный свет. Ещё минута и я вышел в просторный зал. Стены и потолок едва угадывались, посреди зала громоздились конусы и шары каких-то гигантских устройств. Маленькая лампа на треноге стояла возле исполинского цилиндрического кожуха, едва рассеивая тьму. Кожух был вскрыт, обнажая мешанину проводов и трубок, соединяющих причудливые механизмы. Между всей этой машинерией проходил узкий канал, из которого торчали истертые подошвы.

Я подошёл ближе. Спросил:

— Главный механик Визел?

Ноги заёрзали, выдвигаясь из норы по колено.

— Землянин Никита?

— Так точно, — подтвердил я.

— В инструментах разбираешься?

— Немного.

— Найди универсальный ключ-тестер.

Я наклонился, достал из разложенной инструментальной сумки ключ-тестер. Засунул в канал вдоль ноги, сказал:

— У правой руки.

Ключ взяли. Не представляю, как осрод исхитрялся им работать в такой тесноте. Может, дальше канал расширялся?

— Погляди, есть красный огонёк?

— Нет.

— Хм…

Внутри механизма звякнуло, стукнуло, послышалась приглушенная ругань.

— Появился, — сообщил я, глядя на мигающую среди проводов точку.

— Так-то, — удовлетворённо произнёс голос. — Подсоби выбраться.

Я взялся за толстые лодыжки осрода и стал вытягивать его наружу. Через полминуты появилось коротко постриженная голова и главный механик с кряхтением встал. Ростом он был на полголовы ниже меня и довольно миниатюрный для осрода.

Хотя всё равно не понимаю, как он там работал.

— Стоим, движемся, воюем, мятеж подавляем, а чинить всё равно надо… — проворчал он, отряхиваясь. Вынул из глазницы круглое «пенсне» детектора, спрятал в нагрудный карман. Забавно, у него нет имплантов…

— Может проще использовать бота? — спросил я с любопытством. Осрод мне уже нравился.

— Проще, да хуже, — сварливо сказал осрод. — Бот исправит, а вот почему потоковый умножитель второй раз за год накрывается, не поймёт!

— И почему? — заинтересовался я.

— Да хрен его знает, вроде не должно, а перегорает, — осрод достал из кармана тряпку, обтер ладони. Протянул мне руку: — Вы ведь так встречаетесь?

Я пожал крепкую грубую ладонь.

— Рад познакомится, Визел.

— И я рада, — сказал механик.

Блин. Женская особь.

— Чем обязан… знакомству? — спросил я.

— Хотела поблагодарить. За спасение дочери. Это она отвела тебя к предателю. Мне сказали, что ещё час в сцепке с Думающим, и повреждения мозга стали бы необратимыми.

— Ваш врач не предатель, — сказал я. — Он давным-давно был Думающим.

— Не люблю я их, — пробормотала Визел. — Не лезли бы в чужие тела… Но я позвала тебя не ради слов, Никита.

Я кивнул и с любопытством посмотрел в глаза Визел.

— Наш народ к землянам хорошо относится, — продолжил Визел. — Вы и воевали с нами честно, и живёте правильно.

— Да где мы с вами воевали… — пробормотал я. — Так, поцарапались…

Осрод хмыкнула.

— Как сказать… Я хочу тебе помочь, Никита.

Я ждал.

— Ты живёшь дольше, чем обычные земляне. Но поменьше нашего. И мы, всё-таки, из Большой Четвёрки.

— Вы самые слабые, — осторожно заметил я.

— Нет. Мы самые сильные. Мы можем гасить звёзды, сворачивать пространство, сжигать вакуум. Но мы не самые умные. Многие наши технологии созданы Думающими и Слаживающими.

— Вы солдаты, — сказал я. — Армия Слаживания. И как любая хорошая армия, вы не станете бунтовать, даже если вам что-то не нравится.

— Верно, — ответила Визел. — Мы слишком хорошо понимаем, что случится, если выступим против остальных из Большой Четверки. Больше всего пострадаете вы, обычные виды Слаживания. Пока мы будем ломать пространство и время — вы будете умирать миллиардами. Поэтому мы имеем своё мнение о происходящем, но не пойдём наперекор остальным.

— Жалко, — признался я. — Но я понимаю.

— Раскрыть тебе всё, что знаю, или о чём догадываюсь, я тоже не могу. Это запрещено, — продолжала Визел. — Эта зона одна из самых защищенных на линкоре, но я не могу быть уверенной в приватности.

Я понимающе кивнул.

— Но я могу встретиться с тобой, поговорить, ответить на какие-то вопросы… и, если задашь правильный, то кое-что поймёшь.

— И сделаю за вас то, на что вы не решаетесь.

Визел ухмыльнулась.

— Мне кажется, что я уже всё или почти всё понял, — сказал я. — Последние ответы я найду на Граа. Но спасибо.

Визел пожала плечами.

— Сколько вопросов можно задать? — спросил я.