– Вы красивее, чем рассказывают в лагере. Кровь алнов…

– Во мне нет крови алнов, – перебила я ее дальнейшие рассуждения. – Я – иномирянка. Не вижу причин скрывать это.

Девушка погрузилась в глубокие раздумья и до самого лагеря, где меня уже ожидали, мы прошли в полном молчании.

Никогда еще я не видела столько вооруженных людей вместе. Смешение рас, лиц, видов оружия и доспехов просто поражало. Были здесь и долары (отряды разведки), и несколько десятков ньофов (полагаю, у магов Асмэйна) и даже грозные плюшевые шарики с торчащими, подобно пикам короны, рогами. Такие рога вполне могли вспороть брюхо неосторожному дракону или забодать сразу десяток человек.

– Впервые видите ыронгов? – проследила девушка мой взгляд. – Тяжко им на равнине после гор Басцара. Беспокойные.

– Красавцы.

– Самые неуязвимые из боевых, – она смело подошла к крайнему зверю и потрепала его по косматой голове.

– Оххх… – мой взгляд зацепился за витиеватый узор лука, скрытого до этого под глубоким капюшоном походного плаща. – Ветвь Наргов, древа Влах и ветвь Аръх древа Брокрет…

– Что?

– Тебя зовут Арелья?

Легкая улыбка коснулась розовых губ:

– Откуда вы меня знаете?

– Твой лук… У меня есть такой же… – я подбежала к походному обозу и, порывшись, вытащила оттуда клинок в ножнах, – меч.

Светло-серые глаза в мгновение округлились от испуга.

– Алн, которая не алн… Шох?

– Я связана обещанием передать это тебе. Еще мешочек, – увесистый сверток лег в покрытую веснушками руку. – И слова: «Двести первый харг оказался сильнее».

Арелью затрясло, словно осиновый лист, а ставшие вмиг белыми щеки расчертили дорожки крупных слез.

– Как он погиб?

– На нас напали харги. Много. Я не успела… Прости.

Громкий всхлип разнесся над лагерем. Проходящие мимо воины оборачивались, переговаривались и тыкали себе за спину большим пальцем – закаленная в боях наемница показала слабость и эмоции. Редкое, видно, зрелище.

– Он мучился? – поинтересовалась лучница, возвращая самообладание.

– После боя он был еще жив, но ранен. Его забрал Ходуш.

– Ходуш?! – сощуренные глаза и чуть наклоненная голова выдавали недоверие.

– Да. Я видела его так же ясно, как вижу сейчас тебя.

– Значит, я не зря выбрала Шоха. Он – лучший. Надеюсь, тот, двести первый харг мертв? – в голосе зазвенели нотки стали.

– Мертвее не бывает.

– Хорошо… А что в мешке?

– Я не смотрела. Это твое.

Дрожащими пальцами она ослабила завязку, запустила внутрь руку и вытащила острые, как копье, камешки, похожие на наконечники для стрел.

– Зубы харгов. Двести штук. По зубу с убитого зверя. Еще один – и Шох стал бы Охотником. А это признание, работа и безбедная жизнь. Все, о чем мы мечтали…

– Прости еще раз. Это меня он повел через болота.

– Вы сделали все, что могли, ардера. Спасибо за память и сдержанное слово.

– Я не могла иначе.

Отбросив все правила, я крепко обняла девушку, прижав ее голову к своему плечу. Внутренняя дрожь потихоньку сошла на нет, тело обмякло.

– У тебя будет время оплакать свою пару. Но сейчас нам пора выступать. Если захочешь остаться в замке, я распоряжусь принять тебя, как гостью, и никто не посмеет назвать тебя слабой.

– Я иду на войну.

– Тогда идем.

…Над Ал’Вааром разгорался день, неся с собой надежду и слепую веру в удачу. Каждый из нас обещал вернуться домой, прощаясь навсегда. Каждый из нас мечтал о мире, сжимая в руках оружие. Мы шли на войну – Седьмую Войну за земли. И сколько жизней она заберет в уплату, никто не знал. Но каждый думал, что это точно будет не он. Что его судьба закончится не у подножия Кровавых скал. Ах, если бы все мы оказались правы.

Начался долгий пеший переход через степи Зокрихана. Янгор много общался с Грогом, арлами и военачальниками других рас. Иногда на походные собрания приглашали меня, Тьеша и Ворхлаха, если обсуждаемые вопросы касались применения магии.

Среди людей были простые воины, боевые и стихийные маги, целители, наемники, отличающиеся превосходной подготовкой и выносливостью. У мастеров по оружию и доспехам работа вскипала, как только мы останавливались на привалы. У поваров – тоже. А вот скалоподобные мужчины, толкавшие огромные катапульты с впряженными ыронгами, напротив, использовали любую минуту, чтобы отдохнуть. Потому что доставалось им несоизмеримо больше, нежели нам, несущим на себе только доспехи, оружие да кое-какие припасы.

Несколько раз мне предлагали сесть на долара, но я отказывалась. Стыдно ехать, свесив ножки, когда остальные молча и безропотно топчут землю сапогами. Даже маги Асмэйна все, как один, шли рядом со своими ньофами, удерживая их несложными заклинаниями. Армия шла в одном темпе – ни щадящих «вразвалочку», ни марш-бросков по пересеченной местности. Попадавшиеся на нашем пути мелкие речушки в считанные минуты покрывались мостиками из подручных средств, зачастую не без помощи магов. Наемники же всегда шли по природным переходам, искусно балансируя на мокрых скользких камнях, либо вброд, отчего тоже не очень-то страдали.

И чем ближе мы подходили к землям драконов, тем чаще наши разведчики возвращались с тревожными вестями. Над выжженными землями клубились тучи, изредка подсвечиваемые заревом от огня. Многочисленные птицы, стаями вьющиеся над нашими стоянками в окрестностях Зорррха и Онзеля, стали заметно редеть, а вскоре вовсе исчезли, словно признавая власть Первых над небом. Становилось труднее дышать. Напряжение нарастало, грозя раздавить слабых духом и обратить их в бегство. Благо, таких среди нас не было. У каждого имелась своя причина идти вперед. И это объединяло.

* * *

– Почему арды Йалайн и Драрнес не пошли со своими расами? – поинтересовалась я у Янгора.

– Ард вуоргов прислал к нам лучших воинов, а сам остался, чтобы с остальными суметь отбить Басцар в случае нападения. Ард алнов защищает Леггрен.

– Вряд ли драконы решат разделиться, – лицо Ромки скрывала тень от капюшона, но губы прекрасно освещал свет костра, вокруг которого мы грелись на третью ночь перехода.

– Нельзя недооценивать врага.

Я подкинула прожорливому огню сухих веток, отчего тот радостно затрещал и отсалютовал искрами. Ян плотнее закутался в плащ.

– Сколько нам еще идти?

– По моим расчетам день.

– Танюш, есть вести от драконов?

Плечо Яна под моей головой напряглось, стоило Роме назвать меня ласково.

– Молчат.