Миссис Джонс охает, и я успеваю схватить ее за руку, прежде чем она падает в становящийся все глубже и глубже омут рядом с нашими ногами. Мы вскарабкиваемся на стул, а потом и на стол. Но уровень пенящейся воды все поднимается и поднимается. Она не сочится под дверью, как должна, не проникает через щели в окнах, а беспощадно поднимается откуда-то снизу. Исход кажется нам ужасным, но неизбежным. Меньше чем за минуту все пространство заполнится водой, весь воздух уйдет, и мы утонем. Мы стоим на столе, а вода уже так высоко, что достает мне до колен.

Я сомневаюсь, что смогу удержать миссис Джонс. Она начинает плакать и кричать.

– Моргана, сделай что-нибудь. Пусть все кончится!

Но как? О чем мне просить? Почему это происходит? Этот потоп, в котором мы обе можем умереть, – разве это ответ на мою просьбу? Что я могу спросить? Неужели Ведьмы Синего Источника отказались мне помочь и вот их ответ? Должно быть, я не прошла их испытание, оказалась недостойна использовать магию Гримуара. А теперь уже слишком поздно. Как страшна их немилость! Книга плавает на поверхности воды, по-прежнему распахнутая на странице с картой рек и озер, и из нее все льется и льется вода. Я пытаюсь схватить книгу, но она слишком далеко, так что я вынуждена сойти со стола и плыть. Но я никогда не плавала на такой глубине. Горные реки и пруды, в которых мне довелось плавать, были совсем мелкими, да и течение там было куда слабее. Я пытаюсь добраться до книги, однако двигаюсь я прямо-таки с черепашьей скоростью. Я слышу позади крик и вижу, как миссис Джонс падает со стола и исчезает под водой.

Я вдыхаю так глубоко, как только могу, и ныряю за ней. Помещение превращается в подводный кошмар – везде плавают стулья, ложки, тряпки, прочие вещи. Платье миссис Джонс намокло, и вес его слишком большой, чтобы она могла выплыть на поверхность. Я хватаюсь за нее, просунув свои руки ей под руки. Она отчаянно хватается за меня, но мы не можем продвигаться наверх.

Я чувствую, что у меня вот-вот кончится воздух. Я не могу помочь дорогой подруге выплыть и сделать глоток воздуха, которого в комнате осталось совсем чуть-чуть. Я могу лишь попытаться выбить дверь или окно, но у меня совсем мало дыхания, а течение оказывается сильнее. На мгновение все замирает, и мне хочется принять спокойно свою смерть. Просто перестать бороться и позволить чистой водице унести себя в Лету.

Но так не пойдет. Так не пойдет.

Я прекращаю свои бессмысленные, хаотичные движения. У миссис Джонс на лице выражение такого ужаса, что я чуть в обморок не падаю. Ей представляется, что я сдалась, покорилась воде, что мы обе умрем здесь сегодня, просто захлебнемся, прямо на кухне. Но я не позволю нам сгинуть так нелепо. Я взываю к той силе, что спрятана глубоко внутри меня, и чувствую, как она копится во мне, поднимается, желая вырваться наружу. Ведьмы Источника могут делать что хотят, у меня есть своя магия. Магия крови. Я им не кусок сплавного леса, чтобы быть раздавленной и унесенной потоком. Я держусь до тех пор, пока хватает смелости и воздуха в легких, давая собственной магии набрать силу. Глаза миссис Джонс закрываются, и она отпускает меня. И тут я начинаю действовать. Я качаю головой, и течения расступаются в разные стороны, и я несусь, все еще держа миссис Джонс, наверх, разорвав поверхность воды с такой скоростью, что с глухим стуком врезаюсь в потолок. Я задыхаюсь, судорожно глотая воздух, и трясу миссис Джонс, которая делает то же самое. Мы на плаву, но вода все равно прибывает. А время уходит.

Гримуар находится на противоположной стороне комнаты, возле окна. Я смотрю на него, желая, чтобы книга оказалась у меня, и она подлетает ко мне. Как только Гримуар оказывается в пределах досягаемости, я хватаюсь за него, выдергиваю из водоворота и поднимаю высоко у себя над головой.

Перестаньте! Не испытывайте меня больше. Ни я, ни эта пожилая женщина не сделали вам ничего плохого. Говорю вам, остановитесь!

И вода исчезает.

Не тихо отступает, а просто испаряется. В мгновение ока комната остается совершенно сухой. Даже огонь жизнерадостно горит в очаге.

И мы с кухаркой падаем вниз так резко, что мне страшно за миссис Джонс. Оглушенная, она лежит на полу. Я становлюсь на колени рядом с ней, поднимаю ее голову и кладу себе на колени. Кухарка ужасно бледна, и я боюсь, что она не пережила этого испытания. Что же я натворила? Мне пришлось использовать Гримуар в своих целях. Ради Кая. Вполне самоотверженное желание, но вдруг бедная женщина заплатила за это своей жизнью?

Проснитесь, миссис Джонс. О, пожалуйста, проснитесь!

Наконец, она шевелится. Ее глаза распахиваются, и с минуту миссис Джонс силится вспомнить, где она и что с ней стряслось. Она пытается сесть, и с моей помощью ей это удается.

Затем, к моему удивлению, она улыбается мне. Помимо облегчения и радости, что с ней все хорошо, я лично поводов для улыбки не вижу. Сила Гримуара чуть было не уничтожила нас обеих.

– О, дорогая, какая невероятная магия! – говорит кухарка, как будто не обратив внимания на опасность, которая нам угрожала. Она что, выбросила из головы тот ужас, что мы только что пережили? Она, кажется, читает мои мысли, потому произносит:

– Нет, я не теряла сознания. Я знаю обо всем, что случилось, милая. Ты позвала Ведьм Источника, а они ответили тебе. Они испытывали тебя, Моргана, и это испытание ты прошла. В следующий раз они будут готовы тебе помочь.

В следующий раз! Не могу себе представить, что когда-нибудь что-то вынудит меня заглянуть в Гримуар. Слишком опасно. Слишком мощная магия. Что бы там ни думала миссис Джонс, я не уверена, что Ведьмы Источника приняли меня, а их сила настолько велика, так разрушительна, что разве я смогу когда-либо подвергнуть себя или кого-либо еще подобной опасности?

С тех пор как Кай с Морганой вернулись из поездки, не прошло и трех недель. На дворе лишь середина октября, но погода уже по-зимнему холодная. Деревья с неприличной поспешностью избавляются от листьев. Зеленая трава быстро превращается в жухлую желтую. Северные ветры приносят с собой ледяной дождь, который одолевает фермеров и их скот, пробирая до костей. Кай видит, что его новые животные быстро теряют пригодный вид с каждой неделей. У трех кобыл, купленных им на ярмарке в Ллэнибиддере, очень быстро отросла зимняя шкура, а у двух оставшихся она отрасти не успела, и они сильно обморозили спину. Вместо того чтобы пасти скот на пастбищах, Кай решил загнать их на лужайки на территории поместья. Дюжина молодых пони, которых он купил, чтобы восстановить табун, кажется, потрясены, что оказались в таких враждебных условиях, и очень быстро теряют вес. Даже выносливые валлийские овцематки, выведенные в течение многих столетий для сильного холода и бурь, заметно похудели с тех пор, как Уотсон отдал их Каю месяцем раньше – Кай тогда подумал, что с меньшим количеством быков и без пони он мог бы выгодно продать небольшое стадо овец. Только он забыл, что его заборы не рассчитаны на животных столь мелких и тупых. В результате несколько овец все же сбежали, и ему стоило немалых трудов вернуть их. Брэйкена эти существа раздражают, и он не очень усердно их пасет.