или Мюнхен? Новые документы, хороший дом, научная работа… И всю оставшуюся жизнь не трястись от страха! Только не говорите ничего о деньгах. Деньги – большие деньги! – будут. И это зависит от вас…

Правда, даже получив заинтересованность, профессор согласился не сразу.

– Куда-куда? В Озерск? Усадьба Возгрина? О, вы не знаете, что там за дыра!

– Как раз знаю.

– Я, знаете ли, стар уже для таких дел. Но есть у меня на примете один молодой человек, весьма хваткий. Валютчик и, как говорят, ходит по лезвию… Без него вряд ли что выгорит. Один я не потяну. Но двое – это расходы…

– Что ж, берите, кого хотите – это ваши дела, дорогой Отто Янович. Деньги я вам дам, но немного. Если что, звоните каждое двадцатое число в Вену вот по этому номеру. Нет, это не мой. Это бензоколонка. Там любой может звонить.

* * *

Уже с утра Алтуфьева окликнули в дежурке:

– Товарищ майор! Вам женщина какая-то звонила.

Владимир Андреевич покачал головой: вообще-то, не майор, а младший советник юстиции… Ну да ладно – чего от мальчишки-сержанта ждать? Тем более петлицы на погоны майорские похожи – два просвета и одна большая звездочка.

– А что за женщина? Откуда?

– Из Таллина. Сказала, перезвонит минут через десять.

– Через десять… Спасибо! Ага…

Едва следователь успел открыть сейф, как раздался звонок…

– Алтуфьев, слушаю. Здравствуй, милая. Тере… Ну, как дела? Ах да… Слушаю внимательно.

Марта исполнила все просьбы Алтуфьева – установила, выяснила… Гораздо быстрее, чем официальный запрос!

Владимир Андреевич едва успевал записывать.

Оказывается, полтора года назад Анатолий Резников – аспирант кафедры культурологии Тартуского университета – проходил свидетелем по делу об убийстве некоего таллинского валютчика и спекулянта. Свидетелем – потому как для привлечения его в качестве подозреваемого просто не хватило улик. Между прочим, в деле фигурировала изрядная сумма в валюте и драгоценности – изумруды, рубины, аметист. Немного, но на большую сумму… Так ведь эти камешки и не нашли, а дело приостановили за неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. Валютчик был застрелен из пистолета «вальтер».

Пробежав глазами записи, Алтуфьев покачал головой:

– Одна-ако!

По этому же делу также свидетелем проходил и некий профессор Тартуского университета Отто Янович Арнольд!

Оказывается, кружковод и профессор были связаны и раньше… А не профессор ли был в том деле главным? И – не только в том…

В коридоре раздались чьи-то быстрые шаги, и в кабинет без стука заглянул Ревякин.

– Марина в себя пришла! – взволнованно сообщил инспектор.

Владимир поначалу не понял:

– Что еще за Марина?

– Ну, эта… девушка из музея. В больнице… Дылду ей показывать будем?

– Опасно. Хотя… Если ты попросишь доктора сделать Евсюкову усыпляющий укол…

– А чего я-то?

– Ты, ты, – хитро улыбнулся Алтуфьев. – Что у меня, глаз нет, что ли?

Марина узнала насильника и убийцу сразу, едва только взглянула на спящего Дылду.

– Он! Он, сволочь! Он что-то прятал вроде как… там, в усадьбе… Или, наоборот, искал что-то. Нас увидел – оторопел! И – за камень. А потом… – Девушка заплакала. – Я его… я сейчас… я…

– Тише, тише!

Хорошо, что девушка еще была слаба, а то бы негодяю пришлось несладко!

– Марина, вы потом с ним на очной ставке… Сможете?

– Еще бы…

Уже к вечеру Евсюкова увезли в тюремный госпиталь. До этого времени Алтуфьев мотался как белка в колесе: вызвал из Тянска адвоката-положняка, допросил Дылду в качестве подозреваемого, избрал меру пресечения… Опять же, через начальника, районного прокурора товарища Тенякина, организовал подозреваемому место в тюремной больнице, а также транспорт – путь-то не близкий…

Устал как собака!

Единственное, чего теперь хотелось Владимиру в этот чудесный летний вечер, – это взять бутылочку да пойти куда-нибудь на бережок…

Игнат, как чувствовал, заглянул:

– Может, водки? Дорожкин бы и купил, он все равно в «Зарю» едет, кого-то там штрафовать.

– Водки так водки. Давай!

Махнув рукой, Алтуфьев вытащил из кошелька трешницу, порылся еще…

– Я добавлю, – поспешно заявил опер. – Ну и Игорек, думаю, не откажется. У него сегодня тоже сумасшедший день был.

* * *

Выйдя из гостиницы на широкую улицу Ракоци, профессор Арнольд поправил шляпу и, незаметно оглядевшись по сторонам, свернул на улицу Дохани, к синагоге, вернее, к расположенному неподалеку кафе, где и уселся прямо на террасе, заказав подбежавшему официанту чашечку кофе. Смакуя напиток, Отто Янович то и дело посматривал на часы – явно кого-то ждал.

Как понимал прятавшийся за углом Толик, именно здесь и должна была состояться встреча, именно здесь вот-вот появится главное действующее лицо – заказчик!

Еще вчера Резников незаметно от своего компаньона здесь же, на Ракоци, сбегал в магазин готового платья – подобных лавок тут было полно! – приобрел самый дешевый пиджак и шляпу. В таком виде профессор его точно бы не узнал, ну, разве что столкнувшись лицом к лицу!

И вот сейчас оба ждали…

Мимо стоявшего у газетного киоска Толика проскочил сияющий лаком «Мерседес» черного цвета. Подъехав к кафе, автомобиль снизил скорость и затормозил. Вышедший из него пижон в белом костюме сразу же направился на террасу. С профессором пижон поздоровался за руку, как со старым другом! Оба о чем-то заговорили…

Глянув на машину, Резников поправил висевший на шее фотоаппарат – тот самый «Зоркий» – и огляделся в поисках такси. Слава богу, учил в школе и в университете немецкий, как многие. Вот пригодилось…

Завидев бежевую «Победу»-такси, только что высадившую пассажиров, Анатолий решительно махнул рукой. Уселся рядом с водителем и указал рукой на «Мерседес».

– За этой машиной… – по-немецки бросил Резников. Впрочем, теперь уже не Резников и не Анатолий, а, согласно новому паспорту, Василий Васильевич Петров, уроженец города Ленинграда. – Там может быть моя жена…

Пожилой таксист прекрасно все понял и, ухмыльнувшись в усы, пошевелил пальцами, мол, любой каприз за ваши деньги, уважаемый товарищ!

Вытащив пачку форинтов, Анатолий протянул их водителю, не считая.

– Зер гут! – по-немецки отозвался таксист и покатил сразу же за отъехавшим «Мерседесом».

Повернув направо, «Мерседес» и следующая за ним «Победа» доехали до базилики Святого Иштвана (Стефана), затем, совершив левый поворот, выбрались на мост со львами. Мост Сечени, или Цепной мост. И мост, и базилику Резников видел впервые, но про них знал – перед поездкой специально интересовался городом в библиотеке. Они сейчас ехали из Пешта, а сразу за мостом, за Дунаем, начиналась Буда. Как бы два района, две части города. Равнинный Пешт и холмистая Буда.

В Буде, на небольшой площади рядом с красивым собором, «Мерседес» остановился. На том берегу реки