возвышалось величественное здание парламента. Дул легкий ветерок…

Пижон в белом костюме – заказчик! – выйдя из машины, направился к небольшому отелю и скрылся в дверях. Выскочивший из отеля служащий отогнал «Мерседес» куда-то в проулок.

Собственно, это было все, что Резников сейчас хотел знать. Обратно он прогулялся пешком и, обнаружив по пути антикварную лавку, приобрел там старинный кинжал! Вообще-то, за такую сумму можно было купить с десяток кухонных ножей… Можно! А вдруг милиция остановит? Иностранец с кухонным ножом – все же подозрительно как-то. Иное дело – с антикварным кинжалом, тут все понятно – сувенир, только что в лавке купил!

* * *

Возвращаясь с обеда в отделение, Алтуфьев заметил красивую девушку в летнем бело-голубом платье, сидевшую на лавочке у входа. Растрепанные волосы, миленькое, чем-то озабоченное лицо, веснушки, вздернутый носик… Лет пятнадцать на вид. Наверное, к Дорожкину, он ведь подростков профилактирует… Хотя нет, не пятнадцать – платье уж чересчур открытое, да и туфли на шпильках – родители бы такого не купили! Значит, взрослая уже девушка. Так ведь сам же и вызвал!

– Юля? Хоботова? – подойдя, улыбнулся Владимир Андреевич.

– Хоботова, да…

– Очень приятно! Старший следователь прокуратуры Алтуфьев. Это я вас вызывал.

Все, что надо, Владимир выяснил быстро. Картинки дети нарисовали на холстах, холсты дал Резников.

– Они у него где-то на чердаке валялись, так нам – в самый раз. Толик их сам и загрунтовал, да еще приговаривал: нате вам, здрасте-пожалте!

– Загрунтовал… Вот, значит, как? Ясно.

– Так что поехали наши рисуночки в город Будапешт! – улыбнулась Юля. – Знаете, очень даже приятно!

– Будапешт, Будапешт… Анатолий про Венгрию не расспрашивал?

– Не знаю. – Девушка повела плечом. – Вы об этом Лену Тимофееву спросите, библиотекаршу. Она с Толиком больше общалась. Я их частенько в кино вместе видела.

– Спасибо, Юля! Обязательно спросим.

С библиотекаршей – точнее, с заведующей библиотекой – поговорил студент-заочник Ревякин, ему все равно нужно было учебники сдавать.

Вернулся Игнат веселый:

– Ух! Хорошо, втык от Лены не получил – книжки-то просрочил. А с Резниковым она в последнее время не очень. Сказала, холодный какой-то стал, задумчивый. Будапештом интересовался да книги спрашивал. И еще это… словари – немецкий язык.

Немецкий… Лет десять назад немецкий учили практически все школьники СССР, в последнее же время все как-то больше французский – амур, тужур, шерше ля фам…

Значит, Будапештом интересовался… И немецкий решил подучить! Ну да, венгерский – язык сложный, с наскока не возьмешь. А немецкий в Венгрии до сих пор многие знают лучше русского – австро-венгерское наследство, надо понимать.

Продлить сроки по делу удалось без всяких препятствий – главные-то фигуранты пока для следственных действий не годились в силу нездоровья. Пока еще придут в себя…

Прокурор, товарищ Тенякин, это понимал прекрасно:

– Ну да, на всякий случай продли. Давай постановление, подпишу. Значит, Евсюков – главный подозреваемый… А я ведь так и знал! Не зря его на арест подписал. А ты еще не хотел, спорил! Значит, дела объединяем…

Вообще-то, Алтуфьев тогда вовсе не спорил, скорее, наоборот, но… Перечить начальству не следовало! Не тот случай, чтобы гонор свой молодецкий показывать.

– Товарищ советник юс…

– Да давай проще! – Желчно усмехнувшись, прокурор махнул рукой. – Ну? Чего еще?

– Там еще один подозреваемый есть, – напомнил Владимир Андреевич.

– Да понял я, понял… Этот, как его? Репников.

– Резников, Сергей Афанасьевич. Но там пока хиленько все…

Расстегнув галстук-реглан, Тенякин поднялся со стула и распахнул окно:

– Хиленько, говоришь?

– Он вроде как в бега подался… Похоже, что в Венгрию.

– В Венгрии достанем, – усаживаясь, спокойно заверил прокурор. – Давай материалы. Сегодня же с Комитетом свяжусь.

Ответ из Комитета госбезопасности пришел через день. Гражданин Резников Анатолий Иванович советско-венгерскую границу не пересекал.

– Как же так? – недоумевал Алтуфьев. – Тут одно из двух – либо где-то затаился, либо… дело намного хуже!

Через пару дней Владимир Андреевич все же позвонил начальству:

– Сергей Афанасьевич, Алтуфьев. Здравия желаю. И вам того же… Сергей Афанасьевич, у вас хороших знакомых в КГБ нет? Просто есть у меня одно подозрение…

* * *

Они так хорошо прогулялись! По улице Ракоци, по улице Пушкина и – дальше, к мосту Эржбет…

В такой чудесный вечер просто не хотелось сидеть в душной гостинице. Тем более все главное уже сделано, осталось совсем чуть-чуть…

Душа профессора Арнольда пела! Ветер близкой свободы кружил голову, увлекая в самые томительные мечты! Отто Янович уже за обедом позволил себе выпить сто грамм коньяка.

Невдалеке от моста сияли огнями многочисленные кафе, отделенные от набережной Дуная рельсами трамвайной линии и желтыми горящими фонарями.

В одну из таких кафешек они и зашли. Сели в углу, за небольшой столик.

– Разрешите вас угостить, господин профессор! – церемонно вопросил Анатолий. В последние дни он держался нарочито скромно, всячески подчеркивая, что главный здесь – профессор Арнольд, а уж он, Толик, так – сбоку припеку.

– Что ж, поужинаем. Только, умоляю, без коньяка! – Профессор шутливо погрозил пальцем.

Усмехнувшись, Резников подозвал официанта, сделал по-немецки заказ.

– Отто Янович! А мы зачем отвезли картины на выставку? Все-таки, здрасте-пожалста, риск!

– Ах, Анатолий… Риск был бы, если бы не отвезли. Э-э, вы, молодежь, сталинские времена не помните… Ла-адно! А картины ты потом заберешь. Не завтра. Когда я скажу.

– Отто Янович, вы меня не бросайте… там… Думаю, нам нужно будет держаться вместе. А уж я для вас – все!

– Не переживай, Анатолий! Там же свободный мир. Или что, уже расхотел? Испугался?

– Ну, что вы, Отто Янович…

– Пожалуйста. – Официант принес две порции паприкаша, вино и… водку.

Профессор покачал головой.

– За будущую свободу! – поднял стопку Анатолий.

Отто Янович сразу скукожился:

– Т-с-с! Не так громко… Ну, ладно, давайте. Только – одну…

А потом они вышли на набережную, к реке. Прямо через трамвайные рельсы.

– Пойду отлить. – Пошатываясь, Резников показал на кусты.

– О! – встрепенулся профессор. – Хорошее дело! И я…

Там, в кустах, Толик и убил его быстрым ударом кинжала. Убил не сразу, пришлось бить несколько раз – непривычно. Конечно, «вальтер» куда как лучше… Но как провезти пистолет через границу? Пришлось выбросить.

Забрав документы и деньги, Резников вытер испачканные кровью руки о рубашку убитого, осмотрелся и сбросил труп в Дунай. Туда же полетел и кинжал – блеснул в лунном свете…

Никем не замеченный, Толик заскочил в последний трамвай и, выйдя сразу за мостом, не торопясь, зашагал к гостинице.

* * *

«А еще там было очень красиво. Все – озеро, лес, усадьба…»

Сидя на табуретке рядом с койкой, Максим еще раз перечитал