мне, и на мгновение я благодарен за связь, которая есть между нами, даже несмотря на то, что в данный момент нас разделяют океаны.

— Амелия, — говорю я, и мой голос звучит более уверенно, чем я на самом деле чувствую. Слова встают поперек горла, словно плотина, удерживающая поток страха и неуверенности. Несмотря на необходимость рассказать ей всё, я знаю что, находясь вдали от меня, она ничем не может помочь. У меня нет желания добавлять ей проблем в ее и без того стрессовой ситуации.

— Я увидел, что пропустил пару твоих звонков, и хотел проверить и убедиться, что с тобой всё в порядке, — ложь легко скатывается с моего языка.

— Почему ты лжешь мне?

— Это не так, — настаиваю я.

— А что насчет Энтони? — спрашивает она, и мой желудок сжимается при упоминании его имени, поскольку я задаюсь вопросом, как она могла узнать, что он забрал Еву.

— Откуда ты знаешь о нем?

На другом конце провода раздается резкий вздох, и на мгновение мир, кажется, замирает, пока я ожидаю ответа Амелии.

— Ева позвонила мне пару дней назад и рассказала обо всем, что происходит.

— Она звонила? — с придыханием спрашиваю я, хотя на самом деле не удивлен. Ева полностью доверяет моей сестре, и если бы она действительно думала, что у меня проблемы, Амелия была бы первым человеком, к которому она обратилась бы.

— Это был последний раз, когда ты слышала о ней? — спрашиваю я, надеясь, что Амелия неосознанно сможет дать какой-то ключ к разгадке местонахождения Евы.

— Да, она очень беспокоится за тебя, — ее голос подрагивает от собственных опасений, — какого черта ты не рассказал мне об Энтони? Ради бога, я же твоя сестра.

Я слышу обвинение в ее словах и каждое из них словно удар кинжалом в сердце.

— Я сам справлюсь с этим, — отвечаю я, стараясь казаться более уверенным в себе, чем есть на самом деле, — или, по крайней мере, попытаюсь.

— Справишься с этим? — огрызается она в ответ, недоверие обостряет ее тон, — ты не сможешь справиться с чем-то подобным в одиночку. Мы семья. Тебе следовало позвонить мне, как только ты узнал об этом.

— Амелия, ты на другом конце земного шара, решаешь дела с «Братвой» и занимаешься бог знает, чем еще. Тебе только моих проблем не хватает.

Мой взгляд скользит по старинным часам на каминной полке, они тикают, напоминая о том, что время ускользает от меня — от нас.

— Нет ничего, абсолютно ничего, важнее семьи. Ты знаешь это.

Ее уверенность проникает в меня, успокаивая расшатанные нервы. Я прислоняюсь к столу из красного дерева и ненадолго закрываю глаза.

— Однако, мы больше не семья. Ты Иванова.

— Мне надоело твое дерьмовое мышление. Когда ты поймешь, что наша связь выходит за рамки этой дурацкой чепухи о семейной войне? Я — твоя кровь и всегда буду рядом, когда понадоблюсь.

В ее тоне сохраняется непоколебимая твердость.

— Легко сказать, но жить в реальности гораздо сложнее, — отвечаю я.

— Тогда скажи мне, почему в тот момент, когда я рассказала Алексу о том, что сказала мне Ева, его немедленной реакцией было посадить нас на самолет обратно в Штаты, — спрашивает Амелия, и мне интересно, правильно ли я расслышал ее слова.

— Он что? — переспрашиваю я, но не дожидаюсь ее ответа, — я думал, вам двоим пришлось уехать на какое-то время.

— Да, но, как я и сказала — мы семья, и мы тебе нужны, — повторяет она.

Амелия всегда была свободной душой и сама принимала решения, а так же всегда плевала на последствия. В каком-то смысле мне жаль Алексея, потому что, когда она что-то решила, ее мнение ни за что не поменяется.

— Так сейчас вы в Штатах?

— Мы у себя дома, — отвечает она, — вот почему я звонила. Мы пытались выяснить, чем мы можем помочь. Эта чертов маленький проныра. Мне никогда не нравился Энтони. Я знаю, ты говорил, что подумываешь жениться на Джии, и я решила не возникать, чтобы мое мнение не повлияло на тебя, но я не думаю, что ты мог бы быть с ней счастлив.

— Да, возможно, я никогда не буду счастлив.

— Что это должно означать? — фыркает Амелия.

Я вздыхаю, жалея, что не я сообщу Амелии эту новость.

— Энтони узнал о наших с Евой отношениях и…

— Отношениях? — удивление в голосе Амелии показывает, что Ева решила не делиться подробностями об изменении наших отношений.

— Блядь. Я не осознавал, что ты не знаешь. Я думал, Ева тебе рассказала.

— Что рассказала?

— Я не могу жениться на Джии… — я делаю глубокий вдох, наполняя закаленные решимостью легкие кислородом, — Ева. Это всегда была она.

Линия потрескивает от ее вздоха.

— Наконец-то! — восклицает она, и я почти вижу, как она качает головой, и уголки ее глаз морщатся от веселья, — я уже начала думать, что ты слепой и упрямый болван.

— Это было так очевидно? — я горько улыбаюсь и провожу рукой по волосам.

— Судя по всему всем, кроме тебя. Даже папа однажды спросил меня, когда ты проснешься и поймешь, что любишь Еву.

— Ну, я действительно облажался.

— А что случилось?

— Энтони следил за мной, и когда он понял, что между мной и Евой что-то происходит, он подумал, что, может быть, я решил его одурачить.

— Что ты имеешь в виду?

— Что я на самом деле не планировал жениться на Джии. Он не ошибся. Я планировал его разоблачить на встрече с капитанами. Я знал, что всё не будет так просто, поэтому позволил ему думать, что на встрече я объявлю о помолвке с Джией.

— Винсент…

— Знаю, знаю. Я подумал, что если я приведу его сюда и надавлю на него достаточно сильно, он, в конце концов, покажет свое истинное лицо. Жадность, предательство… он подверг семью опасности ради собственной выгоды, и мне нужно было, чтобы другие капо увидели это. Всё получилось, но…

Мой желудок сжимается, когда я думаю