– Мы же очень спешим, ведь так? – продолжал Силк сневинным видом. – А Бэйрек становится таким занудой, когда дело касаетсяденег.

– Избавь меня от этих объяснений, – сказалБелгарат, поворачиваясь к Гариону. – Ну, ты кончил или нет?

– Что скажешь? – спросил Гарион, протягивая томуписьмо.

Старик быстро пробежал его глазами и ответил:

– Сойдет. Только подпиши, и положим куда-нибудь, гдеего завтра утром найдут.

– Лучше к вечеру, – предложил Силк. – КогдаПолгара узнает, что мы сбежали, я хотел бы находиться от неё подальше.

Гарион поставил свою подпись, сложил письмо и написал: «Дляледи Полгары».

– Оставим его на троне, – сказал Белгарат. –Так, надеваем эту одежду и идем за мечом.

– Не чересчур ли меч громоздкий? – спросил Силкпосле того, как Гарион с Белгаратом переоделись.

– Ножны отыщутся в одной из прихожих, – ответилБелгарат, осторожно открывая дверь и заглядывая в погруженный в тишинузал. – Гарион понесет его на спине.

– Он будет светиться.

– Мы чем-нибудь прикроем Око. Пошли.

Они выскользнули в слабо освещенный коридор и в ночнойтишине, крадучись, направились в тронный зал. Раз, правда, навстречу им попалсязаспанный слуга, бредущий на кухню, и пришлось нырнуть в оказавшуюся рядомспасительную нишу.

– Он заперт? – шепотом спросил Силк, когда ониподошли к двери зала райвенского короля.

Гарион взялся за большую ручку и повернул её, испуганновздрогнув, когда в ночной тишине громко щелкнул замок, потом толкнул дверь, иона со скрипом отворилась.

– Надо будет её смазать, – пробормотал Силк.

Око заалело, когда они вошли в зал.

– Оно узнало тебя, – сказал Силк Гариону.

Когда Гарион брал меч, камень вспыхнул еще сильнее, осветивзал райвенского короля темно-голубым сиянием. Гарион нервно оглянулся, как быкто не прошел мимо и не заметил это свечение.

– Прекрати это, – попросил он камень. К егоудивлению, пламя Ока перешло в слабое пульсирование, а триумфальная песньсменилась приглушенным шумом.

Белгарат испытующе посмотрел на внука, но ничего не сказал.Он провел их в прихожую и из шкафа, стоявшего у стены, вынул длинные простыеножны с сильно потертым ремнем. Старик перекинул его через правое плечоГариона. В шкафу также лежал небольшой чехол.

– На, – сказал Белгарат.

Гарион накрыл большой меч чехлом, затем взял его за лезвие иосторожно опустил в ножны. Было неудобно, но ни Силк, ни Белгарат не вызвалисьпомочь, так как все прекрасно понимали, что этого делать нельзя. Меч вошел вножны, а поскольку он был почти невесом, то не причинял неудобств. Лишь эфес,торчавший за спиной, слегка касался головы.

– Он не предназначен для длительных путешествий, –сказал Белгарат. – Пришлось брать то, что есть под руками.

И снова они двинулись по темным коридорам спящего дворца,пока не вышли через боковую дверь во двор. Силк скользнул в сторону ирастворился в темноте, как кошка, а Белгарат с Гарионом остались ждать. Навысоте двадцати футов над ними открылось окно, и слабый голос произнес:

– Миссия?

– Да, – ответил Гарион, не раздумывая. – Всебудет хорошо. Отправляйся спать.

– Белгарион, – произнес мальчик со страннымчувством удовлетворения и добавил:

– До свидания, – после чего исчез.

– Остается надеяться, что он не побежит кПолгаре, – пробормотал Белгарат.

– Я думаю, ему можно доверять, дедушка. Он знал, что мыуходим, и захотел попрощаться.

– Ты не мог бы объяснить, откуда тебе это известно?

– Понятия не имею. – Гарион пожал плечами. –Просто знаю, и все.

Через минуту раздался свист Силка, и Белгарат с Гариономпоследовали за ним по тихим улицам города.

Наступила ранняя весна, и ночи были прохладные, но нехолодные. Аромат цветов, приносимый ветром с горных лугов Райве, смешивался сторфяным дымом и соленым воздухом моря. Сверкали яркие звезды; молодая луна,повисшая над горизонтом, высеребрила дорожку через море Ветров. Гариончувствовал возбуждение, которое всегда его охватывало, когда он отправлялсякуда-то ночью. Он слишком долго находился в тесном и душном помещении, и теперькаждый шаг, уводивший подальше от скуки и однообразия аудиенций и церемоний,наполнял радостью сердце.

– Хорошо вновь пускаться в путь, – негромкопроговорил Белгарат, словно читая его мысли.

– Так всегда? – тоже тихо спросил Гарион. – Яимею в виду, что после стольких лет такой жизни ты все-таки это чувствуешь?

– Всегда, – ответил Белгарат. – А почему,по-твоему, мне нравится жизнь бродяги?

Они миновали тихие и темные улицы и через городские воротавышли к причалу, выступавшему далеко в море, которое было расцвечено луннымипятнами.

Капитан Грелдик спал, когда они подошли к его кораблю.Привыкший к скитаниям моряк пережидал зиму в тихой и безопасной гавани Райве. Егокорабль был вытащен на берег, дно очищено, а швы проконопачены. Грот-мачту,которая угрожающе потрескивала во время перехода из Сендарии, заново укрепили иоснастили крепкими парусами. Когда работы на корабле закончились, Грелдик скомандой предались пьяному разгулу. Последствия трехмесячного загула были виднына его лице, когда Гариону с товарищами удалось разбудить его. С затуманеннымвзором, мешками под глазами и спутанной бородой, он, пахнув на Белгарата виннымперегаром и сообразив, что им необходимо срочно покинуть остров, недовольнопробурчал:

– Может быть, завтра… или лучше послезавтра. Через деньбудет отличная погода.

Белгарат принялся более настойчиво объяснять, что плыть надонемедленно.

– Мои люди не в состоянии поднять даже весло, –упорствовал Грелдик. – Они заблюют всю палубу, и потом её и за неделю неотчистишь.

Белгарату пришлось перейти на самые жесткие выражения, и вконце концов капитан сполз со своей измятой койки и, пошатываясь, побрел всторону кубрика, подолгу останавливаясь и хватаясь за поручни, чтобы облегчитьжелудок; потом с большим трудом спустился в носовую часть, где с помощью пинкови проклятий привел в чувство команду.