– Простите, мадам, – произнес Силк самымизысканным тоном, – но ваша репутация отнюдь не соответствует внешности.

– Вордай, ведьма с болот? – спросила она, явнозабавляясь. – Меня продолжают так звать? Он в свою очередь улыбнулся иответил:

– Люди, мягко выражаясь, бывают неточны.

– Ведьма, затаскивающая в трясину. – Она ловкопередразнила выговор простых крестьян. – Погибель заблудившихся и королевакикимор. – На её губах мелькнула горькая усмешка.

– Пожалуй, что так, – подтвердил Силк. – Явсегда принимал вас за миф, придуманный для того, чтобы пугать непослушныхдетей.

– «Вордай придет за тобой и проглотит тебя!» – Оназасмеялась, но в этом смехе была грусть. – Я слышу это из поколения впоколение. Снимайте ваши плащи, уважаемые путники. Присаживайтесь и чувствуйтесебя как дома. Вам придется задержаться у меня.

Одна из кикимор (та, которая вывела их к острову) запищала ибеспокойно стала вертеть головой в сторону чугунка, подвешенного над огнем.

– Да, – совершенно спокойно сказала Вордай, –я знаю, что он кипит, Тупик. Он должен кипеть, иначе не сварится. – Онаповернулась к гостям:

– Завтрак вот-вот будет готов. Тупик мне говорит, чтовы еще не ели.

– Вы можете общаться с ними? – удивился Силк.

– Разве вы не видите, принц Келдар?.. О, разрешите мнеповесить ваши плащи у огня. – Она остановилась и принялась внимательноразглядывать Гариона. – Слишком большой меч для юноши, – отметилаона, заметив рукоять, торчащую из-за плеча. – Поставь его в угол, корольБелгарион. Здесь не с кем сражаться.

Гарион вежливо наклонил голову и передал ей свой плащ.

Еще одна, размером поменьше, кикимора выскочила откуда-то стряпкой в лапах и принялась тщательно вытирать воду, которая капала с плащей,осуждающе что-то тараторя.

– Вы должны извинить Поппи, – улыбнуласьВордай. – Она помешана на чистоте. Я иногда думаю, что, оставь её одну,она выскоблит пол до дыр.

– Они изменились, Вордай, – серьезно проговорилБелгарат, садясь за стол.

– Конечно, – ответила царица болот, подходя кочагу и помешивая булькающую жидкость. – Я слежу за ними много лет. Онидавно не те, что были раньше, когда я пришла сюда.

– Не следовало приручать их.

– Я уже слышала это… от тебя и Полгары. Кстати, как онапоживает?

– Сейчас, наверное, рвет и мечет. Мы сбежали изцитадели в Райве, не предупредив её, а такие вещи ей не по нутру.

– Полгара такой родилась.

– Здесь, пожалуй, я с тобой соглашусь.

– Завтрак готов.

Она подхватила чугунок ухватом и поставила его на стол.Поппи торопливо направилась к буфету, стоящему у дальней стены, и вернулась состопкой деревянных мисок, затем принесла ложки. её большие глаза блестели, иона, не умолкая, говорила на своем языке с гостями.

– Она говорит, чтобы вы не бросали крошки на чистыйпол, – перевела Вордай, вынимая хлеб из печи. – Крошки выводят её изсебя.

– Мы постараемся, – пообещал Белгарат.

Еда Гариону показалась необычной. Похлебка с крупнымикусками рыбы была приправлена необычными растениями. На вкус похлебка оказаласьвосхитительной. Окончив есть, он с неохотой заключил, что Вордай по кулинарнойчасти мало чем уступит тете Пол.

– Отлично, Вордай, – поблагодарил Белгарат,отодвигая пустую миску в сторону. – А теперь, я так думаю, перейдем кделу. Для чего мы потребовались тебе?

– Захотелось поговорить, – призналась она. –Меня не часто балуют вниманием люди, а разговор – хороший способ скоротатьдождливое утро. Что привело вас в болота?

– Пророчество, Вордай… в отличие, порой, от нас.Райвенский король вернулся, а Торак зашевелился во сне.

– А… – протянула она без всякого интереса.

– Око Олдура в мече Белгариона. Недалек тот день, когдаДитя Света и Дитя Тьмы встретятся. Мы готовимся к этой встрече, и всечеловечество ожидает его исхода.

– За исключением меня, Белгарат. – Она долго ипристально глядела на него. – Судьба человечества не очень-то меняинтересует. Если ты не забыл, триста лет назад это самое человечество меняпрогнало.

– Те люди давно умерли, Вордай.

– Но их потомки ничем не лучше. Могу я войти в любуюдеревню в Драснии и сказать людям, кто я есть, не опасаясь, что меня забросаюткамнями?

– Деревенские жители везде одинаковы, мадам, –вставил Силк. – Провинциальны, грубы и суеверны. Но не все люди таковы.

– Все люди одинаковы, принц Келдар, – несогласилась она. – Когда я была молода, я попыталась помочь людям в моейдеревне, но вскоре смерть каждой коровы и любую болезнь начали приписывать мне.В меня стали швырять камни и пытались притащить обратно в деревню, чтобы сжечьна костре. У них был бы большой праздник, если бы мне не удалось убежать иукрыться тут. Вот почему мне нет дела до людей.

– Не стоило действовать столь открыто, – возразилБелгарат. – Люди предпочитают не верить в такого рода вещи. В сердцечеловека полно гадостей, от которых кровь стынет в жилах, и все, что хотьотчасти не соответствует здравому смыслу, вызывает желание это уничтожить.

– В своей деревне я испытала на собственной шкуре, чтоэто не только желание, – ответила она с каким-то мрачным удовлетворением.

– Чем же дело кончилось? – спросил заинтригованныйБелгарион.

– Там пошел дождь, – ответила ему Вордай, загадочноулыбаясь.

– И только?

– Этого вполне достаточно. Он шел в течение пяти лет,король Белгарион… в только в этой деревне. За сто ярдов от крайних домов сиялосолнце, но над самой деревней шел нескончаемый дождь Дважды они пыталисьпереехать, но дождь преследовал их. Наконец они все разъехались кто куда. Но,насколько я знаю, кое-кто из их предков продолжает кочевую жизнь.

– Вы шутите, – усмехнулся Силк.

– Вовсе нет, – улыбнулась она. – Выпредпочитаете одному верить, а другому не верить, принц Келдар. Вы же самиотправились в далекое путешествие в компании Белгарата-волшебника. Я уверена,что вы верите в его силу, хотя не признаете какую-то ведьму с болот.

Силк молчал, не зная, что возразить.