— О, Серениссима! Об этом я и не подумала! — Миа приложила ладонь к губам. — Значит… Он снова убьёт?

— Я в этом почти уверен. А теперь смотрите…

Маэстро встал из кресла рывком, подошёл к карте, снял одну из бумажек и протянул Дамиане. На ней была написана дата. Он снял ещё одну и тоже протянул, затем третью и четвёртую.

— Что вы видите на этих бумажках?

— Даты убийств?

— Да. Что ещё?

— Э-э-э… — она раздвинула бумажки веером. — Между первым и вторым убийством прошло четырнадцать дней. Между вторым и третьим двенадцать, а между третьим и четвёртым… десять…

Последние слова она произнесла совсем тихо и посмотрела на маэстро.

— …и завтра восьмой день после последнего убийства, — закончил за неё маэстро. — И если следовать этой закономерности, это значит…

— …что следующей ночью он снова убьёт, — теперь уже она закончила фразу внезапно охрипшим голосом.

— Скажите, сколько человек в гетто могут провести такой обряд?

— Сколько?! Да такое вообще может только мама Ленара! Такой обряд умеет делать только старшая… Стойте! Стойте! Вы же не думаете, что она могла такое сделать! — Дамиана взмахнула листками. — Да ей же почти девяносто лет!

— Она — нет. Но она точно знает, кто мог. А главное — для кого он это делал, потому что ясно же, что есть заказчик, — твёрдо ответил маэстро. — Мне нужно с ней поговорить.

— Поговорить?! Такое вряд ли возможно, — усмехнулась Дамиана нелепости этого предложения. — Мама Ленара ни за что не явится сюда, в ваш-то дом!

— Ну, это не проблема. Я сам могу её навестить, а вы меня отведёте.

— Вы, видно, спятили?! — воскликнула Дамиана. — Ой, простите. Но… Вы? В Марджалетте?! Боюсь, там вам вряд ли обрадуются. Да вас же просто утопят в лагуне, едва вы появитесь! Но сначала обчистят. Вы даже до Понте-дель-Реджо не доплывёте! Нет, я за такое не возьмусь, не хочу, чтобы вас убили!

— Правда не хотите? — спросил он с какой-то странной улыбкой и его глаза стали темнее обычного. — Ну так помогите сделать так, чтобы этого не произошло…

Маэстро вдруг шагнул к ней почти вплотную, и от неожиданности Миа соскользнула со стола и попятилась. Сзади попалось кресло, не давая отступить ещё на шаг, и Дамиана отодвинулась, как могла, цепляясь за стол рукой. Но лицо маэстро всё равно оказалось так близко, что она смогла рассмотреть все оттенки синевы его глаз. Он медленно вытащил из её руки записки и, подняв их вверх, зажатыми между пальцев, произнёс тихо и даже как-то зловеще:

— Если это то, о чём я думаю, монна Росси, то всё очень плохо. И цверрам угрожает настоящая опасность, почище Дня Красного петуха. Так что… Вы же хотели попасть к маме Ленаре? Ведь для этого вы выбрались ночью из комнаты? Так в чём же дело? Думаю, ваши сородичи будут вам благодарны за всё… в итоге. И я уверен, что вы точно знаете, как устроить мне встречу с вашей главной гадалкой!

— Не знаю, о чём вы там думаете, но если так… Вы… вы что предлагаете сделать? — спросила Миа, сбиваясь на хриплый шёпот.

— Я предлагаю вам поехать к ней, всё объяснить и договориться о встрече. Сегодня. Прямо сейчас! И мы встретимся где-нибудь, да хоть на Понте-дель-Реджо, и поговорим. И если цверры окажутся ни при чём…

— Сегодня Ночь Откровений, — произнесла Миа растерянно, не зная, куда деться от пронизывающего взгляда синих глаз. — Сегодня вся Марджалетта празднует. Жгут костры, танцуют… Все пьяны… Маме Ленаре несут подарки и…

— …и когда все пьяны и празднуют, пробраться в Марджалетту не привлекая лишнего внимания будет несложно, — закончил за неё маэстро, понизив голос.

— Вы спятили!

— Возможно…

— Какое там «возможно»! Вы спятили окончательно!

— Так вы поможете?

— Ну разумеется!

Сборы были недолгими. Никто из слуг подробностей не знал. Маэстро пошептался с Жильо и, хотя по лицу прианца было видно, что он не в восторге от идеи плыть в Марджалетту, но возражать хозяину он не стал.

Наставления маэстро Миа слушала как-то рассеянно, сама не зная почему. До последнего не верилось, что он вот так запросто её отпустит. Во всём ей чудился какой-то подвох, но когда у пристани она увидела скромную корказетту, на которой Жильо должен будет отвезти её до Понте-дель-Реджо, она поняла — всё правда. Маэстро действительно её отпускает.

Но… почему?! Разве он вот так запросто ей поверил? Она ведь могла и соврать ему обо всём… Он знает о её даре и всё равно отпускает? Что с ним такое? Почему она никак не может его понять?!

— Ну, что вы стоите, монна Росси?! Время дорого! — произнёс маэстро нетерпеливо. — Жильо, чтобы с ответом вернулись не мешкая!

— Слушаюсь, капо! — Жильо с готовностью схватился за вёсла.

А Миа шагнула в лодку и обернулась, глядя на маэстро, стоящего на пирсе палаццо Скалигеров.

Она уплывает. И вроде бы это было именно то, чего она хотела. Это именно то, ради чего она на рассвете открыла замок своей комнаты. И ей бы радоваться, но что-то с ней случилось в этот момент. Что-то настолько странное, что объяснить это было просто невозможно.

Она разозлилась.

Почему он отпускает её просто так?!

Она ведь может исчезнуть навсегда, если захочет. Ему наплевать? Так ему и должно быть на неё наплевать… Почему же она злится?

И мир вспыхнул, задрожал, отвечая на её вопрос и рождая видение. Оно ворвалось против воли Дамианы и прокатилось волной, заслоняя собой реальность.

… Вероника? У меня есть для тебя подарок, — маэстро шепчет, склоняясь к уху девушки.

Зал украшен весенними цветами. Оркестр играет нежную мелодию, и пары неспешно кружатся в медленном вальсе. Внутренний двор палаццо Скалигеров полон гостей. Бокалы вина… нарядные гости… подарки…

День рождения Вероники.

Догадаться нетрудно, ведь в этом зале на ней самое красивое платье. Терракотово-розовое, собранное сзади пышным шлейфом, и этот цвет удивительно ей идёт. Миа впервые видит её лицо, и оно очень красиво. И становится понятно, почему маэстро так часто её рисует.

— Надеюсь, твой муж не будет против того, что я украду тебя, чтобы его вручить? — в его голосе какая-то особая теплота, по которой можно сразу понять, как сильно он влюблён.

— Почему не вручить здесь? При всех, — снисходительно отвечает Вероника.

— Мне бы хотелось, чтобы сначала его оценила ты, — он говорит ещё тише, склоняясь к уху Вероники, и теперь в его голосе слышны бархатные ноты, от которых, кажется, даже музыка становится тише. — Это то, что я давно обещал…

— Вот как?! — в голосе Вероники звучит заинтересованность.

Она кокетливо уступает и поднимается по лестнице.