Райно подошёл к карте и обвёл рукой бумажки с заметками.

— Какой-то сумасшедший одиночка не смог бы сделать всё настолько чисто, не оставив никаких улик. Цверры? Они, конечно, могли помочь, но заказчик… Заказчик тут кто-то другой. Дорогие спички в руках Джино Спероне… Отличная говяжья вырезка, которой накормили мастиффов синьора Криченцо… Маэстро Позитано, который велел прибраться в вещах Джино… Всё сводится к одному — у этих убийств могущественный покровитель. А главное, кому нужен этот обряд, чтобы так рисковать? Ну же, Ренцо, признай — мои подозрения небеспочвенны. Только одному человеку это может быть нужно — нашему дожу. Вернее… его жене. И вот это ещё один вопрос. Если я прав, то что-то связывает маэстро Позитано и жену дожа…

Лоренцо стянул галстук и повесил его прямо на микроскоп. Его лицо даже немного перекосилось от гнева и, подойдя к карте Альбиции, он некоторое время бессмысленно смотрел на бумажки, а затем повернулся к Райно и произнёс голосом полным сарказма и раздражения:

— Ты хочешь сказать, что догаресса Оттавиа втайне от своего мужа пытается таким странным образом вернуть к жизни свою дочь Софию?! Таким вот глупым способом?! О, Мадонна, Святая Дева, да это худшее, что я от тебя слышал! — воскликнул Лоренцо. — А ты ведь говорил мне немало всякой ерунды! Святые мощи! Как ты только додумался до такого?! Синьора Оттавиа не так глупа, чтобы поставить Бартоломео в такое шаткое положение!

— Она могла просто не подумать о том, что эти убийства бросят тень на её мужа. Но ты сложи факты, кариссимо, — не унимался Райно. — Сколько её дочь уже в беспамятстве? Девять месяцев? И что делала догаресса всё это время, чтобы вернуть её к жизни? Да всё, что могла! Иноземные лекари, лекарства со всех концов света… У её кровати каждое утро играет скрипач! Свежие цветы с материка… И три маэстро медицины сменяют друг друга, дежуря у её постели круглосуточно. Догаресса пожертвовала базилике немалые деньги, чтобы славословия о здравии Софии пели каждый вечер. Скажи, на что ещё может пойти синьора Оттавиа ради своей дочери?

Лоренцо посмотрел на Райнере хмуро, а затем налил себе ещё марсалы и залпом выпил рюмку, а затем ещё одну.

— Жена дожа? Убийца? — спросил он хрипло и опустился в кресло. — Да провались ты всё под воду! Ты понимаешь, что если ты где-то болтнёшь об этом — такая правда утопит всю семью дель Торре? И нас утащит за ними прямиком на дно! Жена дожа — убийца! Да Ногарола тысячу свечей поставит в благодарность за подобную женскую глупость! Он только и ждёт, что мы оступимся!

— Женщина ради жизни ребёнка может пойти и не на такое. Ренцо, послушай, — Райно опёрся ладонями о поверхность стола и наклонился к брату, — жертв должно быть семь, и если я всё верно рассчитал, то завтра-послезавтра убийство повторится. Но ты можешь его предотвратить. Иди и поговори с Бартоломео. Расскажи о возникших подозрениях и об угрозах.

Он смотрел на брата и думал, не ошибся ли?

Дочь дожа — красавица София дель Торре — в конце прошлого лета должна была выйти замуж за одного из сыновей герцога делла Ровере. Сколько усилий было потрачено, чтобы примирить два враждующих дома…

Как так вышло, что на свадьбе в её блюдо попал кусочек иглобрюха, этого не знает никто. София лишилась чувств и больше уже в себя не приходила. И что только ни делали убитые горем родители — ничего не помогало. Вражда домов возобновилась с небывалой силой и грозила поглотить всё вокруг.

И Лоренцо прав — такая правда утопит их всех: Бартоломео дель Торре не быть больше дожем, и поддерживающие его Скалигеры тоже попадут в опалу. Уж Ногарола и делла Ровере из кожи вон вылезут, чтобы вывернуть эту историю самой грязной изнанкой на всеобщее обозрение. Соберут Совет, дожа лишат власти, и никто не проголосует больше ни за дель Торре, ни за Скалигеров.

— Поговорить? — усмехнулся Лоренцо. — Ты как себе это представляешь, Райно? «Дорогой друг Бартоломео, отзови своих сикарио, пусть оставят в покое путан, не убивают их и не раскладывают на площадях?» Ты думаешь, я стану говорить подобный бред? — Лоренцо встал и впился в лицо брата испепеляющим взглядом чёрных глаз. — Цверры совершают обряд? Прекрасно! Пусть все так и думают. Пусть всё так и выглядит! Если понадобится, я сам объявлю об этом! Я лучше сожгу всю Марджалетту с потрохами, но не позволю бросить даже тень этой истории на наши дома!

— Вот этого я и боялся, — ледяным голосом произнёс Райнере.

— Ты не того боялся, кариссимо! — раздраженно воскликнул Лоренцо. — Тебе другого бояться нужно. Чтобы, не дай бог, твои глупые подозрения не просочились сквозь эти стены и не попали в лапы к газетчикам, — он указал пальцем в сторону двери. — Потому что ты ошибся. Это точно не семья дожа. Ищи лучше! Я говорил, что нужны дополнительные меры! Где дьявол носит эту гадалку?! С неё должна быть хоть какая-то польза! Почему она не здесь, не с тобой, и не смотрит в свой дурацкий стеклянный шар?

— Я отправил её в Марджалетту. Мне нужно выяснить, что цверры знают о мёртвых «бабочках» и этом обряде.

— Что?! — Лоренцо в ярости хлопнул ладонями по столешнице. — Ты, кариссимо, видно совсем ума лишился? Я ведь просил тебя никуда её не выпускать! Но ты сделал ровно наоборот! Какого дьявола?!

Лоренцо вскочил, подошёл к Райнере и остановился напротив, глядя ему прямо в глаза. И выражение лица у него в этот момент было свирепым. От ярости рот перекосило и брови сошлись на переносице, выдавая крайнюю степень раздражения.

— Я же просил тебя просто найти мне кого-нибудь! — произнёс Лоренцо, понижая голос почти до зловещего шёпота. — Пьяницу, сумасшедшего, какого-нибудь убийцу, мало ли этого отребья на рива дель Лавадоре! Я бы вздёрнул его, народ бы угомонился, а мы спокойно выбрали дожа. Мне нужно всего-то две недели! А ты? Проклятье! Святые мощи! — и Лоренцо грязно выругался.

— Кого-нибудь? А когда его вздёрнут, а через пару дней найдут новую «бабочку», то как ты тогда будешь выкручиваться со своими выборами? — спросил Райно.

— К тому моменту ты уже найдёшь настоящего убийцу и его повесят… за что-нибудь другое, — отмахнулся Лоренцо. — Я надеюсь, гадалка не знает о твоих подозрениях?

— Не знает. Пока она думает, что я подозреваю её сородичей. А сама она подозревает герцога Ногарола.

— Вот и пусть так думает!

— А почему ты так уверен, что семья дожа тут ни при чём? — спросил Райно, отойдя к карте, но не сводя с брата глаз.

— Потому! — Лоренцо внезапно смягчился и пожал плечами. — Я хорошо знаю Бартоломео. И его жену. Это не они. Оттавиа не смогла бы решиться на такое.

— А может, ты мне чего-то недоговариваешь?

— Послушай, кариссимо, сделай так, чтобы чёртова гадалка была здесь и занималась тем, за что я ей плачу! И выбрось эту догадку про дожа и его жену! Это не они. И если ты не сделаешь, как я сказал, я сейчас же объявлю, что во всём виноваты цверры, и велю сжечь к чертям всю Марджалетту! — Лоренцо заложил руки за спину и, чуть сгорбившись, принялся ходить из угла в угол.