умерли. А те, на ком видна плоть или перья, ожили практически сразу.

Выходит, сами кости имеют разный возраст, но нежить поднялась почти одновременно. И это очень странно. Сами по себе животные не становятся нежитью: это ведь не люди, способные нести в себе эмоции гнева, обиды или ненависти. А обратить такое количество леской живности насильно может только очень сильная некроманомалия. Но ее мы с Лукашем обязательно почувствовали бы. И раз этого не случилось, вариант остается только один.

– Здесь постарался человек, – сообщила я напарнику.

– Уверена? – помрачнел тот.

– Да. Не понимаю только, случайно или намеренно, но без человека явно не обошлось.

– И что будем делать?

– Уничтожим тут все, – решила я. – Или почти все. Кого-нибудь я прихвачу с собой и исследую. Нужно разобраться, что случилось.

Выбрав из кучи парализованной нежити жутковато выглядящий скелет совы, я заключила его в энергетическую клетку. После чего мы уничтожили всю нежить, развеяв кости прахом, а искорки Потустороннего отдав кьюрам. Что бы тут, в овраге, ни произошло, больше мертвое не должно потревожить покой живого.

Лукаш любезно подвез меня до самых ворот. Я не хотела возвращаться пешком, поэтому попросила коллегу везти меня в особняк, махнув рукой на конспирацию. Все поняли, что мы с Фридом – пара. Так зачем скрываться?

Прихватив клетку с совой, я осторожно открыла дверь. Полночь уже давно минула, и мне не хотелось разбудить весь дом своим поздним возвращением. Но как оказалось, спать легли не все.

– Ружена? – Фрид вышел в темный холл.

– Привет, – поздоровалась я, пытаясь спрятать за спину клетку с некросовой. – Почему ты не спишь?

– Хотел дождаться тебя, – признался мужчина.

Он остановился в полушаге от меня и сказал тихо:

– Я волновался.

– Фрид… – шепнула я, не в силах отвести от него взгляда.

Улыбнувшись уголками губ, мужчина поднял руку и достал у меня из волос дубовый лист.

– Знаю, что это твоя работа, – сказал он тихо. – И никогда не скажу ни слова против. Но всегда буду ждать твоего возвращения, независимо от того, как поздно ты вернешься.

Меня затопило нежностью. Поймав ладонь Фрида, я прижалась к ней щекой. Качнулась навстречу, не отводя глаз. Он обнял меня за талию. И поцелуй почти случился, вот только злосчастная сова дала о себе знать, громко щелкнув костяным клювом.

– У нас новый жилец? – спокойно осведомился Фрид, заглядывая мне за плечо.

– Это улика, – вздохнула я. – Хочу запереть ее где-нибудь в подвале, чтобы утром исследовать и понять, откуда в лесу взялось такое странное гнездо нежити. Можно?

– Можно.

– А еще мама пригласила нас на ужин завтра. Пойдем?

– Пойдем.

Удивившись такой сговорчивости, я отстранилась, чтобы видеть лицо мужчины, и переспросила:

– Правда?

– Да, – подтвердил он, улыбнувшись. – Почему не пойти? Пора познакомиться с твоими родителями. Ведь у нас все серьезно.

– Серьезно? – повторила эхом.

– Ты таскаешь нежить ко мне домой, – усмехнулся Фрид и все же поцеловал меня, быстро, но жарко. – Куда уж серьезнее.

– Ну… – я немного смутилась.

– Иди, устраивай свою сову. – Он выпустил меня из объятий. – Если что, в кладовке есть еще несколько пустых сундуков.

– Спасибо, – улыбнулась я и чмокнула его в уголок губ.

Путь из-за нас с Миком жизнь Фрида стала напоминать сумасшедший дом, это определенно пошло ему на пользу.

ГЛАВА 20

Несмотря на нелюбовь к ранним подъемам, я решила не залеживаться. Слишком уж много дел предстояло сегодня переделать. Поэтому завтрак у нас действительно походил на завтрак, а не обед.

Фрид настоял на том, чтобы Ингер и Манн присоединились к нам за столом. Менталист не стал отказываться, видимо, посчитав, его подопечного больше не нужно тормошить. А когда мы утолили первый голод, стало понятно, что Фриду не просто компания понадобилась.

– Не могу сказать, что наше расследование зашло в тупик, скорее, наоборот, – заговорил он. – Но есть вещи, на которые неплохо бы взглянуть свежим взглядом.

Мы все, включая Мика и сойку, сидевшую на плече мужчины, обратились в слух. Фрид немного помолчал, чтобы мы прониклись, и кивнул:

– Я поговорил с братом и коллегой. – Он постучал пальцем по тонкой папке, лежавшей рядом с его тарелкой. – Изучил дело, открытое в столице, и медицинские записи жертв. Итак, что мы имеем на сегодняшний день…

Оказалось, имеем не так уж и мало. Фрид еще раз озвучил то, что я уже знала, и добавил новости из Карендорфа. Они заставили нас всерьез задуматься.

– Я не специалист в ритуалистике, – пробормотал Манн, глядя куда-то в пространство. – Однако твой брат прав: голубые опалы действительно используются в серьезных целительских ритуалах. В том числе и в моей собственной лечебнице.

– Значит, его вряд ли мог провести не-маг, – моргнула я растерянно. – Маги в подозреваемых у нас – Нодраки, Гетцели и Шванцы. Но целительство больше тяготеет к магии воды. Неужели это Йозеф Нодрак?

– Я бы не был столь категоричен, – качнул головой менталист. – При должном старании и подготовке даже не одаренный может устроить всякое.

– Верно, – поддержал его Фрид. – За свою карьеру я видел еще и не такое.

– Может, это делает выгоревший маг, который хочет исцелиться и вернуть силу? – предположил Леон.

– Таких у нас вообще нет. Я имею в виду, среди подозреваемых.

– Странно то, что если нашему преступнику действительно понадобился некий целительский ритуал, то он отрабатывал его на случайных людях, – потер подбородок Фрид, – ни Сольчик, ни Ольстен не похожи на тех, кто нуждается в серьезной целительской помощи. Так какой же результат хотел увидеть преступник? Чего он добивался?

– Раз он делал все именно так, логично предположить, что ритуал либо незаконный, либо опасный, – заметил Леон. – Либо то и другое одновременно.

– Может, он был направлен на подчинение? – я стала перебирать варианты. – Получение воспоминаний? Отъем жизненной силы?

– Или отъем магии, – вдруг вскинулся менталист. – Да, отъем магии или энергии. – Он забрал у Фрида папку и пролистал содержимое. – Хм, вот результаты обследований пострадавших… Как интересно. А ведь у них на аурах характерные следы, чем-то похожие на те, которые появляются из-за