– Вернитесь к тому, на чем вы остановились в первую ночь, Шахерезада. Не думайте, что я забыла про это. Расскажите, почему ваш брак распался.

Если говорить честно, то и сам Томас не мог представить себя женатым, пока это не оказалось свершившимся фактом. И весь этот процесс происходит как будто не под его контролем – от решения Дженет, что им пора пожениться, до организации свадьбы и планирования медового месяца. Все, что от Томаса требуется – одеться в подобающий случаю костюм и явиться в назначенное место и время, – и он лишь выполняет это. Их свадьба проходит в Йоркском соборе, что действует на Томаса несколько устрашающе. Семья Дженет тоже пугает его: ее отец далеко не последний человек в Йорке, благодаря чему их свадьба и была устроена в соборе. Мать Дженет смотрит на Томаса, всем своим видом выражая смирение с тем, что его дочь вступает в такой мезальянс. Роберт, брат Дженет, участвовавший в мальчишнике, глядит на него с презрением. Стоя перед алтарем, Томас чувствует себя карликом под высокими сводами и уходящими ввысь контрфорсами самого большого готического собора в Европе, и ему становится трудно дышать от наваливающейся на него тяжести вековых традиций и всего того, что должно произойти с ним в этот день. Одна половина скамеек в соборе занята родственниками и друзьями Дженет, приятелями отца по гольфу и его бизнес-партнерами и, конечно же, подругами матери – состоятельными дамочками и гарпиями из книжного клуба. У Томаса нет родственников, нет настоящих друзей, лишь горстка едва знакомых ему коллег, которые сидят, как горгульи, на скамейке в первом ряду, а Кевин, все еще снедаемый чувством вины из-за инцидента с маркером на мальчишнике, стоит позади него в роли шафера.

Свадьба проходит в основном так, как и ожидал Томас, и после медового месяца в Юго-Восточной Азии, где слишком жарко и многолюдно и весьма некомфортно, они начинают свою семейную жизнь, поселившись в квартире Дженет, поскольку она просторнее, презентабельнее и вообще уютнее. Томас перевозит туда свое имущество. Дженет поднимает бровь при виде гор виниловых пластинок, и высказывает кощунственное предложение убрать их куда-нибудь подальше на хранение, если он еще не созрел для того, чтобы продать все это.

От них ожидается, что праздничные даты – Рождество, Пасху, дни рождения – они будут проводить в доме семьи Изон – громоздком особняке из красного кирпича в красивом поселке в пригороде Йорка. В первый год после рождественского обеда Томас просматривает коллекцию дисков у родителей Дженет – Дэниэл О’Доннел и бесчисленные Си-Ди с военными оркестрами, – и ее отец зовет его отправиться в местный паб, пока «девочки» уберут со стола. За несколькими пинтами густого пива он начинает расспрашивать Томаса о планах на будущее.

– Я могу прозондировать почву на этот счет, – заявляет отец Дженет. – Было бы здорово, если бы вы с Джен жили в Йорке. В твоей сфере полно возможностей… да, кстати, напомни, чем ты там занимаешься?

– Он ученая крыса, – говорит брат Дженет, сильно ударяя Томаса кулаком в плечо, чтобы показать, что он просто шутит.

– Ученый… – кивает отец Дженет. – Что ж, ученые везде нужны, верно? Думаю, ты и здесь сможешь найти много вариантов.

– Но нас вполне устраивает жизнь в Лондоне, – произносит Томас.

Отец Дженет хмыкает в свою кружку с пивом.

– Да, это все, конечно, хорошо, пока вы молодые. Но растить там детей – нет, не годится.

В следующем году Томасу исполняется тридцать три. Дженет достигает вехи тридцатилетия, и это событие, конечно же, помпезно отмечается в кругу семьи Изон. После роскошного обеда в столовой, выходящей на широкие, ровные поля перед домом, мать Дженет говорит:

– Все спрашивают меня, когда я наконец уже стану бабушкой…

– Судя по тому, что я видел на своем мальчишнике, думаю, Роберт уже преуспел в этом и где-нибудь в ваших краях уже бегают маленькие Изоны, – пытается пошутить Томас. Шутка выходит чрезвычайно плоской, и ее неуместность была бы ему очевидна заранее, если бы он хоть немного подумал, прежде чем давать волю своему развязавшемуся от вина языку.

– Мамочка, – отвечает Дженет. – Пока мы наслаждаемся нашей жизнью в Лондоне. – Она смотрит через стол на Томаса: – Но, думаю, в ближайшем будущем мы этим займемся.

Томас рад, что свеча перед ним дает лишь тусклый свет и благодаря этому, скорее всего, остается незамеченным, как его лицо делается вдруг таким же белым, как кусочки курицы на его тарелке. У них с Дженет ни разу еще не было разговора о детях. Ему никогда не приходило в голову заговорить об этом.

В конце 2003 года Дженет получила весьма существенное продвижение в своей адвокатской карьере, тогда как Томас остался без работы. Эксперимент с гавайской папайей дал отличные результаты, но компания, придя к выводу, что генно-модифицированная папайя едва ли будет пользоваться большим спросом, решила закрыть исследовательский центр.

– Не знаю, может быть, было бы здорово попробовать написать роман, – говорит Томас, размышляя о своей вновь обретенной свободе. – Или, например, научиться играть на гитаре.

Дженет смеется и вручает ему «Ивнинг Стандарт», развернутую на разделе вакансий.

Два месяца спустя он ездит на свою новую работу: это одноэтажное здание на объездной дороге Ньюбери, и его главная обязанность заключается в том, чтобы попытаться вывести цыплят с четырьмя ногами. Адвокатская практика занимает у Дженет все больше и больше времени, и ей приходится долгие часы проводить за подготовкой своих выступлений в суде. Томас начинает потихоньку доставать пластинки из своей коллекции винила, сложенной, по настоянию Дженет, в кладовке.

– Ага, – говорит Клаудия.

– Что «ага»?

– Она закрутила роман, ведь так? Значит, вот как было дело? Она встретила какого-то неотразимого, амбициозного молодого адвоката, и он увел ее у вас?

– Ничего подобного не было! – с негодованием восклицает Томас. – Дженет никогда бы так не поступила. Несмотря на все ее минусы, она была верной. На этот счет ее уж точно нельзя упрекнуть.

– Ее минусы? – спрашивает Клаудия. – А какие у нее были минусы?

Томас на минуту умолкает.

– Что ж, на самом деле минус был всего один. Ее совершенно безосновательное ожидание, что я когда-нибудь стану для нее более или менее таким мужем, какого она заслуживала.

В следующем году Томас занимается сексом раза в три больше, чем за всю свою жизнь до этого. Дженет проявляет необыкновенную ненасытность, набрасываясь на него вечером, будя по утрам поцелуями и увлекая в постель, едва он возвращается домой с работы. Томас совершенно измотан и спит в поезде каждый день по пути на работу и с работы. У него не остается сил даже на то, чтобы выходить на пробежку. Однажды вечером, когда Томас возвращается домой, собираясь рассказать историю – то ли смешную, то ли ужасающую – о трехногом цыпленке, который мог бегать только кругами, Дженет встречает его у дверей их квартиры. В руках у нее маленькая белая полоска. Она стоит, закусив губу, пока он молча смотрит на тест, а затем вскрикивает и бросается ему на шею.