– Ты должна рассказать мне правду!

– Нет, я не от Мэтта бегу, а от самой себя. И расскажу, почему, – Кэт дотронулась до носа дочери губами, – когда-нибудь, но не сейчас!

Она с любовью и сожалением смотрела в наполнившиеся слезами глаза ребёнка.

– Ну же, девочка моя, ты всегда была намного сильнее меня. Это не конец света. Всё у нас наладится.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива!

– Я тоже этого хочу, но главное для меня – знать, что счастлива ты. – Кэтлин убрала вечно выбивающуюся рыжую прядку за ухо Лилибет. – Скажи, ты рада, что обрела папу и новых родственников?

– Очень!

– Ты простишь меня когда-нибудь за то, что молчала о них все эти годы?

– Уже простила. Я не вправе судить никого из вас.

– Спасибо, зая. Вот и этот мой поступок прошу простить. – Паркер немного помолчала, размышляя, стоит ли говорить дочери всю правду, но так и не осмелилась. – Есть обстоятельства, на разрешение которых понадобится время.

Лилибет хотела ответить: «Знаю я об этих обстоятельствах!» – однако промолчала и согласно кивнула.

– А теперь позови отца и, пожалуйста, никому ничего пока не говори.

– Хорошо. – Девочка прижалась лицом к пахнущей клубникой макушке матери. – Я люблю тебя, ты же знаешь?

Брюнетка уткнулась лицом в тёплый бок дочери.

– Знаю. Прости меня, глупую, за всё. Ты – самое лучшее, что я сотворила на этом свете.

– Ничего не понимаю… – Одри озвучила мысли всех присутствующих в просторной гостиной.

– А я ничего не могу сейчас объяснить.

Кэтлин почувствовала крепкую руку, лёгшую на талию, но не стала отталкивать ладонь, придающую хоть какую-то уверенность. Она обернулась и с благодарностью улыбнулась, пытаясь не разреветься и казаться сильной, однако Мэттью заметил, как предательски дрожит её подбородок, и прошептал:

– Успокойся. Я всегда поддержу любое твоё решение. Я обещал сделать всё, что от меня зависит, чтобы не причинять тебе больше боли, и не сдержал слово.

Горячее дыхание обожгло ухо Паркер – и снова предательская волна дрожи пробежала вдоль позвоночника. Её совсем не радовала реакция собственного тела.

Вуд опустил руку и осторожно прикоснулся пальцами к узкой холодной ладони беглянки.

– Прости. Но с этого момента я попытаюсь сделать всё, чтобы исправить причинённую боль.

Он нежно улыбнулся женщине, которая уже через несколько минут покинет квартиру, однако навсегда останется в его жизни. Мэтт почему-то был абсолютно в этом уверен. Она не сказала решительного «нет» их будущему, и он сделает всё для того, чтобы оно состоялось.

Агент взял её ладонь, Кэт не стала вырываться. Чувство надёжной силы, исходящее от стоящего рядом широкоплечего мужчины, рождало желание верить, что в этот раз он говорит правду, а значит, и её слова не окажутся ложью.

– Я приняла решение.

Брюнетка тяжело вздохнула, и Вуд сжал её пальцы, призывая к спокойствию. Каждое слово отдавалось болью ожидания в лицах любимых людей.

– Я улетаю сегодня в Финикс, одна. Мне нужно время, чтобы всё обдумать. Я не прощаюсь навсегда и не спасаюсь бегством, как в прошлый раз. Больше этого не произойдёт. Лилибет останется с Мэттью на время каникул.

Кэтлин заметила, как просветлела Бренда, а Харрис с бесстрастным выражением лица сжал ладонь жены, продёрнутую через его согнутый локоть.

Чайтон смотрел в глаза любимой. Она пробыла в спальне с Кэт добрых полчаса и как бы сейчас ни храбрилась, припухшие от слёз веки и дрожащие губы выдавали царившую в душе сумятицу.

Лилит хотела бы поддержать мать и уехать, но не могла сделать этого. Не желала бросать людей, с такой радостью принявших её в свою семью, не имела права оставить отца, понимая, что тогда шанс на примирение родителей уменьшится вдвое. Девушка знала об одной очень важной причине, не позволяющей мисс Паркер бросить всё в Финиксе и остаться в Вашингтоне, знала тщательно скрываемую ото всех тайну матери, но ни разу не сказала ей об этом.

– Мэттью отвезёт меня в аэропорт. – Кэтлин уперлась взглядом в лицо подруги. – Хочу пригласить всех в Финикс. Буду рада показать город и познакомить с Ритой и Джоном.

Её слова вызвали лишь слабую улыбку у Одри.

– Вылет в девятнадцать десять. У нас всего час на сборы и прощание.

– Мы проводим тебя.

Брэндон улыбнулся после слов жены: она могла смело говорить от лица обоих. Если когда-нибудь точно так же станет делать Кэт, он будет рад. Друг заслуживает семейного счастья, которого до сих пор был лишён.

– Мы тоже. – Харрис достал из кармана сотовый и вышел из комнаты.

Через несколько минут он вернулся.

– Я заказал лимузин, там все спокойно уместимся.

– Я не пил спиртное и могу сесть за руль, если кому-то не нравится езда со скоростью неповоротливой коровы. Машина внизу, – не остался в стороне Ридж и посмотрел на Лилибет, давая понять, кому в первую очередь адресовано его приглашение. – Я тоже поеду в аэропорт.

Девочка благодарно улыбнулась.

На некоторое время образовалась неловкая тишина. У каждого имелись вопросы, задавать которые сейчас было бы полной бестактностью. Для всех, но не для Одри. Она тряхнула головой, и заколка, сдерживающая копну чёрных волос, сорвалась и отлетела в сторону, просвистев буквально в миллиметре от переносицы Брэндона. Он вздохнул: уж кому, как не ему знать, что от Тайфуна невразумительными объяснениями не отделаться.

Пигалица с обидой в голосе произнесла:

– Что ж, раз никто ничего не желает нам рассказать, то…

Холл притянул жену, не дав договорить, и чмокнул в губы, а затем прошептал на ухо:

– Не нужно! Посмотри, на обоих просто лица нет. – Он поцеловал пульсирующую на виске голубую жилку, погладил рукой по худенькой напряжённой спине. – Оставь обиды, пожалей брата.

– Я только тем и занимаюсь второй день подряд, что всё на потом откладываю, – прошипела в ответ Одри. – Ты же знаешь, я могу взорваться.

Она вскинула голову, заглянув в голубые, светящиеся любовью глаза мужа.

– Сделай это дома, пожалуйста, – уговаривал он. – Я в полном твоём распоряжении. А сейчас возьми себя в руки. – Брэндон потёрся носом о маленький носик любимой Занозы. – Хорошо?

– В тебе пропадает переговорщик. Вам с Мэттом нужно поменяться профессиями, – нехотя согласилась и проворчала напоследок миссис Холл, затем, сменив гнев на