в лицо Мэттью открытым взглядом. – Я начинаю понимать, за что нас каждый раз разводит в стороны судьба, которая, как ты говоришь, что-то нам предначертала.

– И за что?

– Ложь! – она простонала от давящего осознания произошедшего много лет назад. – Мы начали со лжи. Украденная ночь, разбитые чужие надежды. Так нельзя!

– И что же нам теперь делать? – пожал Вуд плечами.

– Начать всё сначала.

– То есть как? – удивился он, выстраивая в голове их первые встречи её глазами.

– Как начинают нормальные люди.

Брюнетка встала, положила так и не открытую коробочку на стол и направилась к двери. Агент придержал её за рукав.

– Что ты делаешь? Неужели это всё? Ты выйдешь сейчас из комнаты, оденешься и вот так запросто уйдёшь? – Он старался говорить спокойно, не выказывать никаких эмоций, понимая, что в этот раз принимать решение должна Кэтлин – последнее слово будет за ней.

– Ты хорошо чувствуешь людей, просчитываешь их действия. – Её голос дрожал.

– Работа у меня такая.

Вуд крепко сжал руки Кэт. Если бы она только знала, каких усилий ему стоило сохранять спокойствие.

– Ещё раз прошу: не делай этого с нами. Подумай о дочери, о себе, обо мне, в конце концов! Неужели ты полагаешь, что я надел бы на твой палец кольцо Лесси? – Не выпуская ладони брюнетки, он преградил выход. – Спроси у Одри. Она полчаса назад наводила в спальне порядок и, вероятно, положила коробку в мой пиджак.

– Дело не в кольце. – Махнула она головой. – Ты не дал мне договорить. Чувствуешь всех, но не меня.

– Хорошо, пусть так… Тогда в чём?

– В нас. Я уже сказала: мы не с того начали.

Паркер видела недоумение, написанное на лице Мэттью, и не постигала, почему он не хочет замечать очевидного.

– Как ты не понимаешь?! Мы вольно или невольно разрушили счастье Райт! – Она вздохнула: – Пытаемся построить своё на чужом…

– Тут нет ничего не нашего. Я люблю и хочу провести остаток жизни вместе с тобой и дочерью.

– А что ты для этого сделал?

– Не понял. – Чёрные брови взметнулись вверх. – Как «что»? У нас есть дочь, и я…

Кэтлин застонала. Это как игра в немой телефон; они разговаривали друг с другом, но Мэтт совершенно её не слышал. Брюнетка освободила руки из захвата и прижала пальцы к вискам.

– Господи, не повторяй одни и те же фразы в десятый раз! – Она видела в его взгляде искреннее непонимание и почти сорвалась на крик: – Я сейчас о другом! Что ты сделал для того, чтобы мы были вместе, кроме как выпустил сперму в тело восемнадцатилетней влюблённой глупышки?

– Как «что»? Я...

Вуд осёкся. Недоумение на его лице сменила растерянность. Он не знал, что ответить, тем более что Кэт была совершенно права.

– Я спас вас… – Понимая глупость произнесённых слов, Мэттью простонал и замолчал.

– Нас освободила бы и другая команда. – Она пожала плечами. – Не знаю, остались бы мы живыми или нет, но факт остаётся фактом: ты выполнял свою работу.

Кэтлин заметила мрачную тень, промелькнувшую на лице агента после слов «остались бы мы живыми», и как скривился он от осознания, что она говорит абсолютную правду. Мэтт действительно работал, выполнял поставленную задачу и сделал бы это независимо от личностей людей, подвергшихся нападению.

– Я опять сморозил что-то не то, – застонал он. – Понятия не имею, что ответить на твои обвинения, но точно знаю: не хочу, чтобы это закончилось вот так!

Мэттью заглянул в её глаза.

– Прошу, не уходи! – Его взгляд буквально кричал. – Я никогда и никому не говорил этих слов… Останься со мной.

– Не могу! – Паркер покачала головой. – Не сейчас…

Она надавила на напряжённые пальцы, освобождая руку из отчаянного захвата, прошмыгнула за спину агента и вышла из спальни.

Кэт не помнила, как добралась до следующей двери, как закрыла замок своей комнаты и, рухнув на кровать, дала волю слезам.

Глава 13.2

Брюнетка слышала осторожный стук в дверь ванной, но открыла лишь после угроз Мэтта выбить её. Она с трудом поднялась и, щёлкнув замком, распахнула створку.

Вуд пробежал взглядом по заплаканному лицу, тонким пальцам, нервно теребившим локон волос, хрупкой фигурке. Удостоверившись, что всё нормально, он облегчённо вздохнул.

– Извини. Я думал о худшем.

– Чего ты боялся? Что покончу с собой? – усмехнулась брюнетка. – Я не совершила этого тогда и уж ни за что не сделаю сейчас. У меня есть для чего жить.

Кэтлин тяжело опустилась в кресло. Мэттью присел на угол кровати, находившейся всего в метре от длинных ног, белым пятном выделяющихся на фоне ворсистой обивки сиденья.

– Давай дадим друг другу шанс? Я чувствую, как ты дрожишь при любом моём прикосновении. И то же испытываю сам. Нас тянет друг к другу, и не только на физическом уровне. Как бы ты ни хотела сейчас откреститься от всего происходящего, не получится. Мы не одни. У нас есть дочь, любящие тебя мои родственники, есть…

Не дав договорить, вернее, не в силах больше слушать уговоры и оправдания, Паркер перебила:

– Нет! Дрожит тело, а не душа! – она усмехнулась. – Это совершенно разные вещи. И дело не в нас с тобой, не в этом кольце и даже не в Лесси. – Она вдавила ладони выше груди. – Дело во мне. Мне нужно время.

Кэт откинулась на мягкую спинку кресла, поджав под себя ноги.

– Прошло столько лет. Я уже почти забыла обо всем.

Из гостиной послышался громкий радостный смех Лилибет. Кэтлин тяжело вздохнула и, скинув руки на колени, опустила взгляд.

– Насколько смогла забыть. – Она тяжело вздохнула. – Мне нужно время, чтобы понять, за что я тебя любила. Ощутить ту полноту чувств и трепет, что испытывала прежде от одного твоего взгляда. – Паркер вскинула голову, с отчаяньем воззрившись на Мэтта: – Мне просто необходимо всё это вспомнить!

– Так вот он я, здесь, рядом. – Пожал он плечами. – Что ещё нужно? Думаю, мы на верном пути. Давай попробуем начать всё сначала.

– Вот именно «что»! Его у нас нет и никогда не было!

– Чего нет? – его непонимание было совершенно