– Я вас попрошу!

– Нет, это мы вас попросим! – Глаза миссис Холл пылали праведным гневом. – Родне привнести радость жизни нельзя, а допрашивать можно?

Врач опустил руки и обратился к входящим в палату родственникам больного:

– Доктор Вуд, вам-то не нужно объяснять важность покоя для раненого пациента? – Он довольствовался кивком коллеги. – Десять минут, ни секундой больше! Нам необходимо провести процедуры.

Молодой эскулап проверил данные монитора, взглянул на глазные яблоки Мэттью. Оставшись довольным результатами беглого осмотра, он направился к выходу.

Врач приостановился на пороге и указал на часы:

– Десять минут!

Одри фыркнула в ответ, но, заметив в дверном проёме Брэндона, тут же расплылась в улыбке. Она всунула в руку шмыгающей носом Лилибет бумажную салфетку, поправила брату подушку. Решив, что приступа нежной вежливости на сегодня достаточно, Заноза обвела взглядом покрытые слоем бинтов голову и руку раненого и задала вопрос:

– А без этого никак?

Она и не рассчитывала на ответ, однако, испытывая тревогу или волнение, не могла бездействовать. Одеяло, укрывающее ноги Мэтта, было тщательно подогнуто под матрас, склянки на прикроватной тумбочке переставлены, прежде чем Одри выпалила слова, от которых, не будь ситуация столь накалённой, все рассмеялись бы:

– Что, нельзя было всех перестрелять, а самому остаться здоровым?

Новое шмыганье носом и лёгкий вздох Бренды говорили о полной женской солидарности. Мужчины молчали, запрятав волнение за дежурными улыбками.

Мэттью – единственный, у кого вырвался смешок – почувствовал острую необходимость оправдаться:

– Я бы с радостью, но налётчик оказался на редкость шустрым. Мы с Риджем не успели его опередить.

Глава 14.2

Шмыганье перешло во всхлипывание. Агент посмотрел на покрасневшие веки дочери – и тепло любви и нежности волной разошлось по груди и остановилось в районе сердца.

– Лилит, иди сюда, – похлопал здоровой рукой по матрасу он и попытался отодвинуться на край кровати, но кольнувшая плечо боль не позволила этого сделать.

Стараясь сдержать стон, Мэтт прошептал сквозь сомкнутые зубы:

– Сядь рядом, не бойся.

Левая бровь Харриса полезла вверх. Брэндон не смог сдержать улыбку, а Бренда следом за внучкой принялась всхлипывать. И только Одри сохраняла спокойствие.

– Вот это да! Видно, хорошо тебя по голове припечатали, раз ты сейчас дочь так назвал. Как ты там говорил?.. Демоница?

Внешний вид раненого не был столь ужасным, как ожидали. Заноза понемногу пришла в себя и была готова острить по любому поводу.

Мэттью промолчал. Не стоило объявлять всем присутствующим, что за какие-то полчаса, пока он находился в сознании, мысль, что стажёр в очередной раз рисковал жизнью, защищая незнакомых людей, несколько изменила мнение о нём. Но этого никто не должен был знать и прежде всего – Чайтон. Тот факт, что с уст сорвалась кличка, данная девочке настойчивым ухажёром, вызвал в Вуде лёгкую досаду, но не задать следующие вопросы он не мог:

– А что с ним? Где сейчас Ридж?

Эти слова послужили луковым соком для глаз Лилибет. Больше не сдерживаясь, девушка разревелась в голос и уткнулась носом в здоровое плечо отца.

Мэтт опешил.

– Надеюсь, ранение не серьёзное?

Его расстроили слёзы девочки, но то, что она сейчас вот так, в открытую, проявила чувства по отношению к нему... Людям, коих не считают родными, не доверяют своих эмоций.

Мэттью судорожно вздохнул и погладил рыжую голову Лилибет. Теплота, всякий раз появляющаяся в груди при взгляде на дочь, столь похожую на него не только внешне, но и жестами, и какими-то ужимками, переросла в обжигающе горячую нежность и трепет. Его сокровище с макушкой медного цвета…

Всё-таки Бог есть на свете, раз через столько лет позволил Вуду испытать подобные чувства! И благодарить по самый гроб за это он должен Кэтлин. Его девочки… Агент обвёл взглядом лица с трудом сдерживающей слёзы матери и пытающейся казаться совершенно спокойной сестры. Его любимые женщины.

Первой, как всегда, взяла себя в руки Одри.

– Так, хватит сырость разводить! Все живы– здоровы, в том числе и Чайтон! Подумаешь, не сможет пару недель ходить на свидания. – Она прикоснулась ладонью к вздрагивающей в беззвучных рыданиях худенькой спине Лилибет. – Шрамы украшают мужчину, костыли и гипс – тоже. Всё к лучшему!

Девочка оторвала голову от плеча отца и с удивлением и гневом воззрилась на тётушку.

– А что ты так сверлишь меня взглядом? – Миссис Холл улыбнулась и подмигнула уставившимся на неё в недоумении двум парам зелёных глаз. – Есть железобетонный повод остаться в Вашингтоне!

Одри в нетерпении постукивала ногой: неужели никто, кроме неё, ещё не понял, что Кэтлин не захочет ломать психику дочери?

– Нет, вы что, не догоняете?! – Вопрос в глазах присутствующих начинал раздражать прозорливую Занозу.

Харриса возмутил её сверхнародный лексикон:

– Вот только давай обойдёмся без жаргона твоих электриков. Ты не на работе находишься.

– Пап, не ворчи. Не тот случай, – не дала договорить отцу Одри и наконец озвучила собственные мысли: – Не станет Кэт требовать от Лилибет возвращения домой, раз Ридж валяется в больнице, чудом оставшись в живых после автоматной очереди, не разлучит с раненым героем.

Девочка снова всхлипнула, и Холл сунула ей в руку очередную порцию разовых платков.

– Хватит, говорю, сопли разводить! Мы-то с тобой знаем, что от выстрела в ногу не умирают.

– Это смотря как выстрелить. – Лилит поглядела на раненое плечо Мэтта.

Одри не унималась:

– Лилибет, я тебя умоляю! Твой отец и вся наша дружная фэбээровская братия не позволили бы твоему снующему под пулями балбесу истечь кровью.

Её переполняло чувство радости от того, что появилась возможность для племянницы надолго задержаться в Вашингтоне. И, возможно, жить она будет в их с Брэндоном доме. Мэттью и Чайтон живы. Ну и хватит так переживать по поводу ранения. Ещё накаркают причитаниями и слезами беду. Нужно жить дальше.

Пигалица с осуждением уставилась на брата:

– Скажи дочери, что я права! И то, что если ещё раз так сглупишь – придушу тебя собственными руками!

Агент представил, как сестра пытается воплотить свои угрозы в жизнь, и расхохотался, скривив лицо