– Что я говорил, Дмитрий Михайлович? Сигизмунд не отказался от отдельных ударов по нашим крепостям. Надеюсь, враг получил достойный отпор?

Ратник опустил голову.

– Нет, государь. Поляки захватили Изборск.

– Как? – вскричал царь. – Сколько же войск бросил на крепость Сигизмунд? Как они незаметно подошли к самому пригороду Пскова?

– Так в том-то и дело, что никакой большой польской рати не было. Всего сотен семь или восемь.

– Как же они заняли крепость, считавшуюся неприступной?

– Поляки переоделись в опричников, не таясь подъехали к Изборску, приказали воротнику открывать. Тот так и сделал. Поляки ворвались в крепость и захватили ее. Одна только наша сотня заняла оборону в башне и на части стены. Это было ночью. Мы отбили атаку поляков, они отошли. К нам еще полусотня пробилась. Голову нашего ранило. Он, помирая, вызвал меня. Мол, как хочешь, а уходи из крепости, добывай коня и скачи до Москвы, до самого царя. Сообщи ему о нападении на Изборск.

– Почему в Москву, а не Псков, Юрьев, Полоцк?

– Я тоже об этом спросил. А сотник мне сказал, что измена кругом. Иначе как столь малый отряд врага взял бы крепость? Я со стены в ров, оттуда на поле. Там разъезд польский из двух всадников. Положил обоих, взял коней и поскакал к тебе.

Царь повернулся к Ургину:

– Нет, ты слышал, Дмитрий? Это что же такое? Крамола и в войска проникла? – Не дожидаясь ответа, он заявил Скуратову, стоявшему у стены: – А ты что молчишь, сыскных дел мастер? Где твои осведомители, лазутчики? Почему не предупредили об измене?

– Разберусь, государь.

– Разберется он! – Иван Васильевич в гневе ударил кулаком по столу. – Сколько это продолжаться будет? Мы бессильны против изменников, да? Значит, мало бьем их, иродов, продавшихся дьяволу.

Гонец проговорил:

– Не вели казнить, государь. Наша сотня приняла бой.

Царь подошел к стрельцу.

– Как звать тебя, воин?

– Тарас Семенов, государь.

– Ты, Тарас, не бойся. Мне благодарить тебя надо, а не казнить. Скажи, сколько времени в пути был?

– Где-то в полночь ушел из крепости. Третьего дня.

– Трое суток без отдыха гнал сюда?

– Это ничего, государь. Стыдно. Позор-то какой! Уж лучше бы смерть.

– А что с воеводой?

– Слышал, поляки взяли его в плен.

– И закрепились в крепости?

Семенов тяжело вздохнул.

– Закрепились, государь, и уже, наверное, сотню нашу перебили. У нас боеприпасов с собой мало было. А голова наш Анисим Ильин помер еще при мне, как про измену сказал. Рана смертельной оказалась.

Иван Грозный перевел взгляд на Скуратова.

– Срочно гонцов в Юрьев, к воеводе Михаилу Морозову с приказом немедля вывести войско к Изборску и выбить поляков из крепости. Но так, чтобы пленных побольше взять. Надо выяснить, кто за опричников себя выдавал. Понял, Малюта?

– Понял, государь!

– Так чего ты еще тут? Исполнять приказ бегом!

– Слушаюсь! – Скуратов выскочил за дверь.

Царь вызвал Корзу, помощника Малюты, кивнул на Семенова.

– Отведи гонца отдохнуть. Да накормить сперва, дать помыться!

– Слушаюсь!

Но Семенов спросил:

– Позволь, государь, домой пойти? Считай полгода семьи не видал.

– Так ты москвич?

– Да.

Царь приказал Корзе:

– Проводить до дома!

– Слушаюсь. – Помощник Скуратова вывел гонца из палаты.

Царь сел на лавку.

– Вот такие дела, Дмитрий!

– Что думаешь делать?

– Воеводу и прочих начальников накажу по всей строгости. Ратников прикажу перевести в соседние крепости, а в Изборске посажу других.

– Следствие бы надо провести.

– Надо! Проведем.

Вернулся Скуратов и доложил:

– Государь, гонцы отправлены. Дозволь вопрос.

– Спрашивай.

– Почему ты приказал послать рать на освобождение Изборска из Юрьева, а не из Пскова, откуда ближе?

Лучше бы Малюта не задавал подобного вопроса.

Царь подошел вплотную к своему приближенному опричнику.

– А может, Григорий Лукьянович, мне еще объяснить, почему я вообще войска к Изборску приказал послать? Зачем нам такая крепость, которую захватили без боя несколько сотен ряженых поляков!

– Прости, государь, за глупый вопрос.

– Слушай приказ. Во все крепости в Ливонии отправить указ, запрещающий впускать кого бы то ни было неизвестного. Усилить охранение. На ночь высылать за стены дозоры, выставлять скрытые сторожевые посты.

– Слушаюсь, государь! – воскликнул Скуратов.

– Да погоди ты орать! Это еще не все. Срочно подобрать людей и отправить их под охраной в Изборск для тщательного расследования причин захвата неприступного укрепленного пункта малыми силами поляков. Дружины Морозова выбьют их из крепости, пленных возьмут. Работать будет с кем. Воеводу и других начальников от сотника и выше доставить в Москву. Воеводе Морозову посадить в Изборске своих людей, тамошних ратников распределить по войскам в Полоцке, Юрьеве и других крепостях. Вот теперь все.

– Слушаюсь, государь!

– Ступай!

Вошел лекарь Марии Темрюковны, Арнольд Линдей.

– Позволь, государь?

– Что тебе?

– Царица занедужила, просит тебя зайти к ней.

– Чем занедужила?

– Жар у нее, боли в груди.

– Так это ты должен быть рядом с царицей, а не я. Лекарскому делу меня не обучали.

– Я делаю все, что надо, но Мария Темрюковна желает тебя видеть.

Дмитрий Ургин поднялся.

– Ступай к жене, Иван Васильевич. Знаю, не люба она тебе, но все же супруга. Не надо обижать женщину, тем более больную. Да и я поеду на подворье, по совету Федота Борзова отлежусь пару дней. Но коли нужен стану, вызывай не сомневаясь.

– Ладно. Ты прав. Негоже обижать женщин, даже нелюбимых. И тебе лечиться надо. Езжай, Дмитрий Михайлович. Я тоже завтра на Москву отправлюсь. Надо с князем Владимиром Андреевичем встретиться. Будет время, заеду к тебе.

– Да поможет тебе Господь, государь.

– И тебе тоже, Дмитрий.

Князь Ургин отправился в Москву. Царь навестил заболевшую супругу. Скуратов с присущим ему усердием принялся за исполнение полученного приказа.

Утром тринадцатого января во все крепости в Ливонии выехали гонцы с особым указом. Собралась и комиссия для выезда в Изборск. Людьми Скуратова был подготовлен обоз, назначена охрана. Все ждали новостей от воеводы Юрьева. Его дружины форсированным маршем шли к крепости. А Русь ждали новые испытания.