Я стояла словно мумия и боялась отвести глаза в сторону. Мнеказалось, что еще немного и та же участь постигнет меня, но я прекраснопонимала, что против этой знаменитой актрисы я просто никто и вряд ли смогупредставить какой-нибудь сексуальный интерес для этих жеребцов. Один изнасытившихся подонков будто прочитал мои мысли и, подойдя ко мне вплотную, чтобыло силы хлопнул меня по заднице.

– Вы, что?! – затряслась я от страха.

– Ничего. У тебя тоже потенция ничего. Виталик, аможет, эта телка тебе дорога?! Может, если мы этой засадим, ты раскошелишься?!

– Эту я вообще не знаю, – еле простонал режиссер.

– Тоже верно. Та хоть известная, а эта… Если тебе табыла по хрену, то эта тем более, В этот момент приподнялся истекающий кровьюДенис и проговорил ярко-синюшними губами:

– Это моя женщина. Я разорву любого, кто прикоснется кней своими грязными лапами. Любого.., если не сейчас, то уж потом точно. Из-подземли достану и разорву.

– Ой-ой-ой, какие мы грозные! – по-лошадиномузаржал тот, который стоял рядом со мной. – Мне так страшно, аж сердце впятки ушло. Виталик, а это что за крендель?!

– Не знаю.

– Как это не знаешь?! Тебе что, совсем наплевать, ктозаходит в твой дом?

– Я его не знаю. Он какую-то девчонку разыскивает…

– Ты хочешь сказать, он здесь случайно?

– Случайно.

– Щас мы это проверим.

Громила взял за грудки раненого Дениса и, хорошенько тряхнувего головой об пол, полез в карман его пиджака. Достав оттуда паспорт, этотизверг внимательно прочитал его странички и изменился в лице.

– Крендель, а ты-то, оказывается, женат. Ты за этутелку такую речь двинул, а она выходит, и не жена тебе вовсе. Ты бы за своюжену такие речи двигал. Что за народ пошел: трахают одних, а живут с совсемдругими. За какую-то блядину он собрался нас разорвать…

– Сука, я тебя задушу, как только встану, если ты еееще раз так назовешь, – попытался подняться Денис, но безрезультатно.

– Ты меня щас не задушишь, а у меня отсосешь! –все так же по-лошадиному заржал мужик. – Пацаны, может, этот пидор знает,где у Виталика остальные бабки лежат?

– Он не знает, – вновь напомнил о себережиссер. – У меня больше нет наличности. Я вам Богом поклянусь.

– Оставь при себе своего Бога, урод!

А дальше случилось что-то совершенно непонятное.

В тот же самый злосчастный холл влетели новые вооруженныелюди, и началась самая настоящая перестрелка… Я уже плохо понимала, кто в когостреляет, и даже не верила, что я останусь жива, я просто закрыла глаза имысленно молила Господа Бога только об одном – чтобы это побыстрее закончилось.

Как только выстрелы затихли, я открыла глаза и крепкоущипнула себя за правое ухо для того, чтобы понять, жива я или мертва. Ой, какбольно. Значит, я жива. Пока жива, потому что в этом доме можно запростоотправиться на тот свет буквально за считанные секунды. Тип, ударивший меня ещесовсем недавно по заднице, валялся на полу с широко открытым ртом и не вызывалникакого сомнения в том, что он убит. Увидев неподвижное распростертое тело, яс ужасом посмотрела на растекающуюся рядом с ним лужу крови и отвела взгляд вдругую сторону.

Рядом с Денисом я увидела Илью и облегченно вздохнула.Значит, самое страшное позади. Значит, все это закончилось. Илья тщательноперевязывал Денису предплечье и говорил вполголоса.

– Шеф, я как чувствовал, что здесь что-то неладное. Ятомимо техпомощи позвонил твоему компаньону Максу и попросил, чтобы он послалко мне машину со своими людьми. Хорошо, что мы поспели вовремя. Правда, всехтроих пришлось уложить.

– Ничего. Думаю, что будет справедливо, если эта троицанавсегда уляжется на дне какой-нибудь реки.

– Конечно, справедливо, шеф.

Услышав эти слова, я постаралась разглядеть еще парочкумирно отдыхающих бандитов, которые совсем недавно изнасиловали актрису, иувидела, что среди них не было живых. Вернее, один еще дергался и истекалкровью, но даже со стороны было видно, что это предсмертные судороги.

– Шеф, нужно в больницу. Я сначала подумал, что пуляпрошла насквозь, а она, оказывается, в плече застряла. Надо бы вытащить.

– Вытащим.

Денис взглянул на меня своими усталыми глазами и тихоспросил:

– Ты как?

– Я в порядке.

– Ты уверена?

– Уверена.

– Ты такая бледная.

– А с чего мне быть румяной…

В этот момент дала о себе знать еле дышащая актриса. Сев напол, она обхватила колени руками и громко заревела. Я метнулась в сторонудевушки и обняла ее за плечи.

– Ольга, успокойтесь. Все забудется.

Актриса не реагировала. Посмотрев на валявшееся на полуполотенце, я быстро подняла его с пола и накинула на обнаженную девушку.

– Оленька, оденьтесь.

– Что?!

Оля подняла голову с колен и посмотрела на меня опустошеннымвзглядом.

– Что ты сказала?

– Оденься, пожалуйста.

– Одеться?

– Ну да…

– Зачем?!

– В доме появились посторонние мужчины…

– И что?! Какой смысл мне одеваться после того, чтобыло?! Может, правду говорят, что в этой жизни выживает сильнейший. Либотрахаешь ты, либо трахают тебя. Раньше трахала я, а сегодня трахнули меня. Ипричем так трахнули! Все скопом.

Тут Оля повернула голову в сторону сидящего у стенырежиссера, который уже успел разорвать свою футболку и перевязать ногу.

– Виталик, а ты что, и в самом деле пожалелденег? – растерянно спросила она.

– Ничего я не пожалел. Ты же видела, что я отдал имвсе.

Посмотрев на сложенные в пакет пачки долларов, режиссерподполз к пакету, взял его в руки и прижал к груди.

– Это вся наличность, которая есть в доме. Больше уменя нет. Ты же прекрасно видела, что я все отдал. Мне для тебя ничего нежалко.

Девушка нервно усмехнулась и вытерла стекающую кровь сискусанных губ.

– Виталик, а ты сволочь…

– Что?