Женщина заправляет пряди волос за уши и вступает в жаркий спор с Каллиопой. Как будто меня вообще не существует. Честно говоря, это обидно. Мне бы хотелось ей нравиться. Впервые с того момента, как он вошел в дом, Крикет открывает рот:

– Мам, разве не здорово, что Лола нам помогает? – Его пальцы обхватывают запястье, чтобы потрогать браслеты, но их нет.

Миссис Белл поднимает глаза, сбитая с толку внезапным вмешательством сына, а затем сурово смотрит на меня. Я ее раздражаю. Она знает о том, что я чувствую к ее сыну, или о том, что он чувствует ко мне. Или о том и другом. Если бы только на мне было что-нибудь респектабельное. Из-за этого растрепанного вида а-ля только что из постели я чувствую себя хуже некуда.

Не такое впечатление я хотела бы о себе оставить.

Миссис Белл кивает:

– Так и есть. Спасибо тебе. – И она поворачивается к Каллиопе.

Крикет сгорает со стыда, но я посылаю ему ободряющую улыбку. Ну и ладно, видимо, нам обоим надо поработать с родителями. Мы с этим справимся. Я отворачиваюсь, чтобы взять тетрадь, и вижу, как Натан с Энди обмениваются многозначительными взглядами. Не уверена, что это значит, но, возможно, они чувствуют раскаяние.

У меня появляется проблеск надежды. И сила.

Я принимаюсь за работу, и все вокруг словно сходят с ума. У каждого своя точка зрения, но миссис Белл считает, что ее мнение куда важнее мнения дочери. Следующие полчаса проходят в беспорядочных спорах. Я пытаюсь снять мерки с Каллиопы, как вдруг в меня врезается Энди и я напарываюсь на острый край стола.

– ВОН! – заявляю я. – Все вон!

Они застывают на месте.

– Я серьезно, все, кроме Каллиопы. Я не могу работать в таких условиях.

– Идите, – просит Каллиопа, и родственники уходят.

Остается лишь Крикет.

Я посылаю ему кокетливую улыбку:

– Ты тоже.

Он нерешительно улыбается в ответ.

Натан, который уже стоит в коридоре, громко откашливается.

– Ты вообще не имеешь права находиться в комнате моей дочери.

– Простите, сэр. – Крикет засовывает руки в карманы. – Позвони, если что-нибудь понадобится. – Он смотрит на Каллиопу и тут же переводит взгляд обратно на меня: – Если одной из вас что-нибудь понадобится.

Крикет уходит, но во время снятия мерок я не перестаю улыбаться, разглядывая блестящий лак на ногтях ног.

Каллиопа берет со стола щипцы для завивки ресниц и стучит ими по руке.

– Почему моему брату нельзя находиться в твоей комнате?

– О! Мне не разрешают приводить сюда парней.

– Да брось! Натан вас застукал? Нет? Шутка. Не рассказывай мне.

Я затягиваю сантиметр вокруг грудной клетки Каллиопы чуть сильнее, чем надо.

– Ай!

Я не извиняюсь, заканчивая работу в тишине. Когда я записываю последние мерки, Каллиопа прочищает горло.

– Прости, – говорит она. – Так любезно с твоей стороны помочь мне. Знаю, я это не заслужила.

Я останавливаюсь, не дописав цифры.

Девушка кладет щипцы для завивки обратно на стол:

– Ты была права. Я думала, он знает, но он не знал.

Я смущена:

– Не знал что?

– Что он очень важен для нашей семьи. – Каллиопа скрещивает руки. – Когда Крикет поступил в Беркли, я решила вернуться к своему прежнему тренеру. Я хотела переехать обратно лишь для того, чтобы быть поближе к нему. И наши родители тоже.

Такое ощущение, что Каллиопа еще не договорила, поэтому я жду, когда она продолжит.

Кэл садится в мое рабочее кресло:

– Слушай, ни для кого не секрет, что я сильно усложнила жизнь нашей семьи. Крикет многое недополучил и не испытал из-за меня. Я тоже многое недополучила, и меня это бесило, и все же это был мой выбор. У Крикета выбора не было. Но он воспринял это по-доброму, со всей своей душевной щедростью. Если бы не Крикет, наша семья не смогла бы вынести всего этого. А ведь на его долю выпало самое тяжелое. Делать нас счастливыми. – Девушка поднимает на меня глаза. – Я хочу, чтобы ты знала. Я чувствую себя просто ужасно из-за того, что сделала с братом.

– Каллиопа… Не думаю, что Крикет чувствует что-то подобное. Ты же знаешь, это не так.

– Ты уверена? – Ее голос прерывается. – Как ты можешь быть в этом уверена?

– Я уверена. Он тебя любит. И гордится тобой.

С минуту Каллиопа молчит. Я смотрю, как она пытается взять себя в руки, и мое сердце разрывается от боли. Видеть страдания столь сильной натуры невыносимо.

– Нам стоило почаще говорить ему, как сильно мы его ценим.

– Да, он такой. И да, вам стоило.

– Он тоже так считает. Всегда считал. – Каллиопа вновь смотрит на меня. – Извини, что я так с тобой поступила.

Я слишком удивлена этим признанием, чтобы ответить.

Девушка кладет руку на лежащий рядом мятый костюм:

– Ответь мне на один вопрос. Мой брат никогда тебе не лгал. А ты?

Я сглатываю:

– Бывают такие люди, которым невозможно врать.

– Хорошо. – Каллиопа встает, криво ухмыляясь. – Но если ты разобьешь Крикету сердце, я разобью тебе лицо.

Еще полчаса мы работаем вдвоем, подбирая куски тканей, прикидывая их так и эдак. Каллиопа отлично знает, чего хочет, и, тем не менее, уважает мое мнение. Я польщена. Мы останавливаемся на черном варианте, костюмы других цветов Каллиопа забирает домой.

– И где же твое платье? – спрашивает она.

Я не понимаю, о чем она говорит:

– Какое платье?

– Платье Марии-Антуанетты, я видела твои рисунки.

– Видела что?

– Крикет притащился с ними на одно из соревнований, чуть ли не лобызал эти чертовы бумажки. Я, конечно, безжалостно его высмеяла, но… Это было интересно. Ты вложила в эти страницы немало труда. Брат сказал, что ты не менее усердно воплощаешь свою идею в реальность. – Каллиопа оглядывается по сторонам. – Я думала, скрыть такой гигантский бальный наряд невозможно, но, похоже, ошибалась.

– А… Его здесь нет. Я перестала над ним работать. Я не пойду на бал.

– Что? ПОЧЕМУ? Ты работала над платьем полгода.

– Да, но… это глупо, правда же? Явиться туда одной?

Каллиопа смотрит на меня как на идиотку:

– Так явись с моим братом.

От ее слов – ее разрешения! – у меня мурашки бегут по коже, но я уже все решила.

– Танцы в следующие выходные. Крикет будет на другом конце страны, на национальном чемпионате.

Национальный чемпионат продолжается целую неделю. Тренировки, разминки, телеинтервью, две программы плюс дополнительные выступления, если Каллиопа получит медаль. Крикету придется все время быть рядом и поддерживать сестру.