– Только посмотрите на это, – сообщает комментатор. – Каллиопа Белл готова сражаться!

В глазах Кэл светится яростная решимость. Она ждет, когда начнется музыка. Каллиопа очень бледная, темные волосы собраны в гладкий пучок. Она решительна и прекрасна. Звучит музыка, и Каллиопа полностью растворяется в ней. Это ее музыка. Каллиопа становится Джульеттой.

– Открывает программу тройной лутц[37], – говорит женский голос. – В прошлом году фигуристка упала во время этого эпизода на мировом чемпионате.

Каллиопа уверенно приземляется.

– И тройной сальхов[38]… посмотрите, как спортсменка двигается… давайте проследим, хватит ли у нее сил, чтобы закончить вращение.

Каллиопа приземляется не менее уверенно.

Комментаторы зачарованно вздыхают. Каллиопа не просто выполняет прыжки, она словно проигрывает их. Ее тело дрожит от напряжения, девушку переполняют эмоции. Представляю, сколько юных девушек мечтают сегодня стать похожей на Каллиопу, как раньше об этом мечтала я. Великолепная комбинация спиралей переходит в безупречную комбинацию вращений. И вскоре Каллиопа уже триумфально поднимает руки. Она закончила выступление.

Потрясающая произвольная программа.

Камера наезжает на ликующую толпу. И вдруг выхватывает семью Каллиопы. Родители обнимаются, смеясь и плача одновременно. А рядом с ними ее брат-близнец радостно вопит во всю силу легких. Мое сердце сжимается. Камера возвращается к Каллиопе, которая кричит, потрясая кулаками в воздухе.

Нет! Верните ее брата!

Комментаторы смеются.

– Восхитительно, – подытоживает мужчина. – Эти вращения, эта растяжка… Никто не сравнится с Каллиопой, когда она в ударе.

– Да, но хватит ли этого, чтобы исправить впечатление от провальной короткой программы? – Его коллега все еще сомневается.

– Ну, проклятие по-прежнему работает. Может, у фигуристки и не получилось откатать чисто обе программы, и все же она молодец. Каллиопа имеет полное право держать голову высоко. Это было лучшее выступление за всю историю ее карьеры.

Она надевает на коньки защитные чехлы и направляется в зону «плача и поцелуев», где будет ждать объявления оценок. Зрители бросают ей цветы и плюшевых мишек, и Кэл даже удается пожать несколько протянутых к ней рук. Петр обнимает ее за плечи, и они смеются, счастливо и немного нервно, в ожидании результатов.

Оценки объявлены, и глаза у Каллиопы круглые, как тарелки.

Каллиопа Белл на втором месте.

И она в восторге.

Парик сидит идеально, и я… почти счастлива.

И все же с моим отражением что-то не так.

Это не тот наряд, которым Мария-Антуанетта могла бы гордиться. Бледно-голубой туалет получился слишком девчачьим, слишком эпатажным и огромным. Здесь есть нижние и верхние юбки, ленты, тесьма и бисер. Корсаж великолепен, его косточки плотно прилегают к телу, формируя весьма лесные для меня формы. Шею украшает ожерелье с фальшивыми бриллиантами, а в ушах переливаются напоминающие канделябры серьги. Я вся сверкаю.

Может, дело в макияже?

Я использую белую пудру, красные румяна и ярко-красный блеск для губ. Мария-Антуанетта не пользовалась тушью, поэтому здесь я вынуждена схитрить. Я сделала несколько мазков поверх накладных ресниц. Взгляд получился распахнутым. Белый парик в несколько футов высотой украшен голубыми лентами, бледно-красными розами, розовыми перьями и одной маленькой голубенькой птичкой. Он прекрасен. Настоящее произведение искусства. Я потратила на него ну очень много времени.

И все же… что-то во всем этом есть неправильное.

– Я не вижу себя, – говорю я. – Я потерялась.

Энди как раз расшнуровывает мои армейские ботинки на платформе, чтобы помочь мне в них залезть. Он обводит комнату рукой:

– Что ты имеешь в виду? Все, что я вижу, это ты.

– Нет. – Я сглатываю. – Здесь слишком много Марии-Антуанетты и слишком мало Лолы.

Энди хмурится:

– Я думал, так и задумано.

– Я тоже так думала, но… теперь понимаю, что не так. Меня за платьем не видно. Это наряд похож на костюм к Хеллоуину.

– А когда твои наряды не похожи на костюмы к Хеллоуину? – смеется Энди.

– Папа! Я серьезно. – Моя паника стремительно нарастает. – Я не могу пойти на танцы в таком виде, это уж слишком. Перебор!

– Дорогой, – кричит Энди Натану. – Тебе лучше подойти сюда. Лола употребляет не свойственные ей выражения.

В дверном проеме возникает Натан.

– Наша дочь сказала… – Энди выдерживает паузу для пущего драматического эффекта, – что «это слишком».

Родители смеются.

– Это не смешно! – Я начинаю задыхаться. Косточки корсета впиваются в ребра, делая дыхание затрудненным.

– Уф! – Натан в один миг оказывается рядом и кладет руку мне на спину. – Дыши. Дыши.

Видимо, я перенервничала из-за похода на танцы и предстоящей встречи с одноклассниками. По крайней мере, я буду не одна – мы договорились с Линдси и Чарли встретиться на месте, – но пойти на бал в таком виде я просто не могу. Это было бы унизительно. Мне нужна Линдси, чтобы все контролировать. Но у Линдси сейчас самый разгар детективной вечеринки, и Чарли поспорил с ней на месяц школьных ланчей, что разгадает загадку быстрее, чем она. Ей очень важно выиграть.

– Телефон, – выдыхаю я. – Дай мне мой телефон.

Энди протягивает мне трубку, и я звоню Крикету. Но попадаю на голосовую почту. Уже не первый раз за сегодня. Утром Крикет позвонил, чтобы убедиться, что я пойду на танцы, но с тех пор мы больше не разговаривали. Я надеюсь на то, что звонки не проходят из-за того, что парень уже летит в самолете, собираясь удивить меня своим внезапным появлением во время первого медленного танца. Но, скорее всего, связь оборвалась из-за метели. Сегодня вечером состоится выступление призеров, и Каллиопа будет в нем участвовать. Крикет должен быть там.

Но завтра… он будет дома.

Эта мысль меня успокаивает. А потом я перевожу взгляд на свое отражение в зеркале и понимаю, что сегодня вечером он мне ничем не поможет.