В его словах звучала ущемленная гордость. Это была просьба человека, который любил Эщин.

Хисон двинулся дальше по улице.

* * *

В глубокой задумчивости Юджин подошел к лавке «Все что душе угодно». История семьи Эщин, которую ему ранее рассказал Гвансу, не выходила из головы.

«Старший сын погиб во время антикатолических беспорядков, пытаясь спасти жителей деревни. А его младший сын вернулся из Японии в погребальной урне. Младший сын и есть отец Эщин. Я рад, что после такого несчастья господин Ко нашел в себе силы жить дальше».

Странные чувства. Юджину никогда никого не было жаль, но ему впервые стало жаль дедушку Эщин. Когда он узнал, что ее отца звали Ко Санван, ему стало тревожно, так как это имя было на обратной стороне фотографии Енджу. Получается, он был знаком с отцом Эщин. Маловероятно, что их дружба закончилась хорошо, ведь Енджу был зависим от опиума и часто впадал в безумие, тем более что за Енджу стоял Ванык.

Юджин сжал губы.

Он собирался уехать не ради себя, а ради Эщин, ведь они не могли быть вместе. Ему было грустно это осознавать, и потому он как можно скорее хотел покинуть Чосон. Юджин искренне надеялся, что эта прекрасная девушка проживет долгую, счастливую жизнь. Он пообещал самому себе, что, пока сможет, он будет рядом с ней, чтобы оберегать ее от опасностей. Юджин принял решение.

После тренировки Эщин подошла осмотреть разбитые чашки и повесить новые, как вдруг услышала позади себя шорох. Она прислушалась. Шорох повторился, но с новой силой, и она направила винтовку в сторону, откуда раздавался этот звук. Из-за холма показался Юджин. В руках он держал длинный сверток. Эщин опустила оружие.

Все, что она тогда сказала Сынгу, было правдой. Она скучала по Юджину и не могла контролировать эти чувства. Думала о нем каждый день. И сейчас, когда он шел ей навстречу, возможно ли дальше избегать его? Эщин не была больше в этом уверена.

– Ты пришел сюда из-за письма?

Эщин придумала для него повод. Вместо ответа Юджин протянул ей длинный, тяжелый сверток.

– Подарок. Думаю, ты никогда раньше не стреляла из такой винтовки.

Это была винтовка Мосина – русская полуавтоматическая винтовка, о которой он когда-то рассказывал Эщин. Он достал ее через лавку «Все что душе угодно». Девушка внимательно посмотрела на Юджина. Он развернул ткань и протянул ей винтовку. В США людей, которые пользовались таким оружием, называли снайперами. Юджин хотел, чтобы Эщин больше практиковалась и однажды стала хорошим стрелком. Он надеялся, что она выстоит в борьбе и проживет еще очень долго и, возможно, когда-нибудь они будут вместе.

– Почему ты даешь ее мне?

– Я бы хотел увидеть, как ты идешь вперед с этой винтовкой и достигаешь своей цели. Как далеко бы та цель ни была и с кем бы ты ни оказалась в конце этого пути.

Слова прозучали как очередное прощание, сердце Эщин готово было выпрыгнуть из груди.

– А ты? Куда ты отправишься?

– Сегодня я отправился сюда.

Юджин с теплотой посмотрел в глаза Эщин. Очевидно, теперь он должен был просто признать свои чувства.

Однако Эщин боялась позволить себе скучать по Юджину.

– Как я и говорил, тебе нужно сначала научиться правильно ее держать. Если хочешь научиться, я могу остаться в Чосоне, пока ты не отточишь мастерство. Ты хочешь научиться?

Сейчас они не могли отпустить друг друга, тем более зная, что от разлуки их сердца будут болеть еще сильнее. Юджин хотел остаться, чтобы убедиться, что с Эщин все будет в порядке. Он не мог покинуть ее сейчас. Он надеялся побыть рядом с ней еще какое-то время, сколько позволят небеса.

– Я медленно учусь.

– Так даже лучше.

– До самой смерти я буду госпожой Эщин.

– Такова судьба.

Слезы навернулись на глазах Эщин, она почти задыхалась от переполняющих ее эмоций. Ничего не изменилось, и Юджин знал это.

– Не существует будущего, в котором мы могли бы быть вместе.

– Еще совсем недавно тебя не было в моей жизни. А теперь у меня есть ты, и этого достаточно.

Эщин не могла сдержать слез.

– Научи меня.

И Юджин кивнул.

* * *

Донмэ сидел на скамейке недалеко от порта Чемульпо и смотрел на крышу дома, где он ранил Эщин. Она была словно черная птица, которая перелетала с одной крыши на другую. Он вспомнил ее черное пальто и как она покатилась вниз, когда он выстрелил в нее.

– Теперь, когда я смотрю туда, понимаю, что там довольно высоко, – сказал Донмэ сам себе.

Он подумал, что ей наверняка было очень больно. Его мучило то, что он причинил девушке боль. Какое-то время он продолжал смотреть вверх.

Юджо, который стоял неподалеку, спросил, зачем они пришли сюда, но Донмэ лишь вздохнул. Не так давно приспешники министра Хаяши ударили Хотару, чем разозлили Донмэ и его людей. Одному из обидчиков Донмэ безжалостно перерезал горло. Юджо волновался за своего главаря, ведь тот смотрел куда-то вдаль и размышлял, не отвечая на его вопрос.

– Оставайтесь здесь. Я вернусь до захода солнца. – Донмэ встал и пошел в сторону храма.

Когда Донмэ поднимался к храму, он увидел человека в потрепанной одежде, который спускался по лестнице, идя ему навстречу. Они молча разминулись. У входа Донмэ встретила женщина-служка.

– Интересно, что японский головорез забыл здесь?.. – вполголоса сказала она.

– Люди приходят в храм по разным причинам.

К ее удивлению, головорез оказался корейцем.

– Я слышал, что совсем недавно сюда приходила внучка господина Ко Сахона.

– Да, приходила. Она бывает тут время от времени, чтобы подать милостыню и помогать нам.

– Но она была в траурном одеянии. Кто-то умер?

Женщина насторожилась, но поспешила ответить Донмэ. Конечно, она не назвала истинной причины:

– Не совсем. Дело в том, что мемориальные таблички ее родителей находятся в нашем храме.

Донмэ был удивлен. Он думал, что Эщин надела траурную одежду для отвлечения внимания. Он даже подумать не мог, что здесь хранятся таблички ее родителей. Неужели Эщин тоже росла без родителей, как и он?

Донмэ спросил у женщины, где хранятся эти таблички. Зайдя в храм, он увидел, как они раскачиваются на ветру среди множества свечей. Донмэ снял с пояса меч и, подойдя ближе к табличкам, опустился на пол.

– Я оказался здесь, потому что следил за госпожой Эщин. Добраться сюда было непросто, и, определенно, я представлял себе все здесь по-другому. Вы вряд ли были бы мне рады, но я все равно хотел поздороваться. Знаете ли, чем занимается ваша дочь? Интересно, рассказывает ли она вам об этом. Тогда, может, вы знаете, почему она так поступает? Я вот… не могу понять.