На душе у него стало тоскливо. В Чосоне такому, как Донмэ, не было места, но зато Эщин отдавала всю себя, чтобы защищать эту страну. Он посмотрел на меч, лежащий рядом, и провел по нему рукой.

– Такого от нее я не ожидал… Знаете, кого я ранил первым? Госпожу Эщин. Я тщательно подбирал самые обидные слова, чтобы ранить ее в самое сердце. Как думаете, ей было очень больно? Иногда я надеюсь, что она все еще страдает от моих слов, но при этом втайне надеюсь, что она давно их позабыла.

Он так сильно любил Эщин, что желал забрать ее боль и ненависть себе. Но обида и ненависть в конце концов ничего не изменят. Донмэ хорошо это знал.

– Мне стоит сдаться, не правда ли? Даже если я стараюсь скрыть и притворяюсь, что ничего не знаю, это навсегда останется со мной. Потому что я – это я.

Донмэ, сын мясника, все еще помнил о доброй дворянке, которая его спасла. Нынешний Донмэ никогда не забудет о черной птице, которая летела в небе над крышами с ружьем в руках. Пламя свечей стало сильнее раскачиваться от ветра, словно духи услышали его слова.

Среди мешочков с травами и бутылочками с лекарствами в подсобке аптеки стоял шкафчик, где хранились листья гуттуинии. В ярмарочные дни приходила Эщин и оставляла там письма для Юджина.

Однажды, договорившись о встрече, они пришли к переправе и любовались на реку. Это место стало для них особенно дорогим. Юджин наслаждался временем, проведенным с Эщин.

– Почему ты вернула музыкальную шкатулку? Хотела сказать, что больше не будешь думать обо мне?

– Нет, я просто хотела, чтобы ты знал, что я была там. Позволь спросить тебя, почему тогда ты вернул музыкальную шкатулку?

– Чтобы ты думала, что я уехал.

Эщин нахмурилась:

– Как жестоко! Думая, что ты уехал, я все те дни…

– …плакала?

– Проклинала тебя!

Эщин была честной и милой. Юджин рассмеялся.

– Думаешь, я была там только в тот день? Из-за того, что ты не умеешь читать, я даже написать тебе не могла.

Смущенный Юджин кашлянул, а затем поднял палец вверх и начал выводить буквы в воздухе.

«Ко… Эщин».

Девушка была явно удивлена. Юджин лишь пожал плечами.

– Чтобы ты знала, я умею читать и писать на английском, японском и китайском. Просто я пока еще писать по-корейски не умею.

– Рада слышать. Я-то уж думала, что ты совсем неуч.

– Я скучал по тебе.

Сердце Эщин затрепетало от этих слов. Она тоже очень скучала.

– Это я тоже могу написать. Видишь?

Юджин хотел показать ей, что теперь он знает, что́ тогда было написано в книге Эщин. Он снова вывел несколько букв в воздухе, но остановился, забыв букву. Ему нужно было еще немножко попрактиковаться.

– Ты когда-нибудь видела океан?

– Да, в порту Чемульпо.

– Наверное, ты лишь мельком видела, так как была занята стрельбой.

– В общем, да. Но я выучила все слова, связанные с ним, на английском. «Море», «солнечный луч», «закат», «солнечный свет».

Слова, которые перечислила Эщин, были прекрасны, как и она сама.

– Ты когда-нибудь видела восход солнца на море?

– Я бы очень хотела увидеть. Это будет непросто, но давай сходим как-нибудь вместе посмотреть.

Юджин кивнул. Они дали друг другу обещание. Красное солнце, отражающееся в синем море, прекрасно, особенно если смотреть на него вместе с Эщин. Обычно, куда бы Юджин ни держал путь, он всегда оставался иностранцем. Теперь он не знал, кем на самом деле хочет быть, но единственное, что он знал точно, – он хочет быть рядом с Эщин.