– Я ни минуты не верил, что вы застрелили принцаМихаила, сэр, – возразил суперинтендант Баттл. – У нас чутье на такиевещи. Но я чувствовал, что вы чего-то боитесь, и это меня озадачивало. Если быя раньше узнал, кто вы такой на самом деле, я бы поверил вполне убедительнымуликам и арестовал вас.

– Я рад, что мне удалось скрыть от вас хоть однуопасную для меня тайну. Все остальное вы у меня благополучно выпытали. Вычертовски хороший работник, Баттл. Я всегда буду думать о Скотленд-Ярде суважением.

– Потрясающе, – пробормотал Джордж. – Самаяпотрясающая история, которую я когда-либо слышал. Я… я едва могу в этоповерить. Вы уверены, барон, что…

– Дорогой мистер Ломакс, – несколько жесткопроизнес Энтони, – я не намерен просить министерство иностранных дел оподдержке без представления самых веских документальных доказательств. А сейчаспредлагаю прерваться и обсудить с вами, барон и мистер Айзекстайн, условиякредита.

Барон встал и щелкнул каблуками.

– Когда я увижу вас королем Герцословакии, –торжественно произнес он, – это будет самым счастливым моментом в моейжизни, сэр.

– Кстати, барон, – беззаботно произнес Энтони,взяв того под руку, – я забыл вам сказать. Тут есть один тонкий момент. Я,видите ли, женат!

Барон, с выражением нескрываемой досады на лице, сделалшаг-другой назад.

– Я знал, что тут нечисто что-то, – прогуделон. – Боже милосердный! Он женился на чернокожей женщине в Африке!

– Ну-ну, не так все плохо, – засмеялсяЭнтони. – Она белая – белая с головы до пят!

– Хорошо. Тогда это респектабельный морганатическийбрак.

– Ни в коем случае! Она будет моей королевой! И не надомотать головой! Она полностью соответствует этому посту. Она дочь английскогопэра, род которого восходит ко временам Вильгельма Завоевателя. К тому жесейчас даже модно, когда особы королевской крови вступают в брак спредставителями аристократии. Кроме того, она немного знакома с Герцословакией!

– Бог мой! – взволнованно воскликнул обычноспокойный Джордж Ломакс. – Это случайно не… Вирджиния Ревел?

– Совершенно верно, – подтвердил Энтони, –Вирджиния Ревел.

– Дорогой друг, – радостно вскочил лордКатерхэм, – я имею в виду… сэр, я вас поздравляю! От всей души. Она –изумительное создание!

– Благодарю вас, лорд Катерхэм, – ответилЭнтони. – Она действительно изумительное создание, и даже больше!

Мистер Айзекстайн с любопытством смотрел на него.

– Простите, ваше высочество, а когда же состоялосьбракосочетание?

Энтони улыбнулся:

– По правде говоря, только сегодня утром!

– Прошу вас, джентльмены, я присоединюсь к вам черезминуту, – произнес Энтони.

Он подождал, когда все выйдут, и повернулся ксуперинтенданту Баттлу, сосредоточенно изучавшему панельную обшивку.

– Ну что, Баттл? Хотите меня о чем-то спросить?

– Да, сэр, хочу, хотя не представляю, как вы об этомдогадались? Впрочем, я сразу понял, что вы очень сообразительный человек.Полагаю, убитая – это покойная королева Варага?

– Именно так, Баттл. Надеюсь, вы не станетераспространяться об этом. Вам известно, как я отношусь к семейным тайнам.

– Доверьтесь мистеру Ломаксу, сэр. Никто никогда ничегоне узнает. То есть знать будут многие, но дальше этого не пойдет.

– Так о чем вы хотели меня спросить?

– Нет, сэр… это так, между прочим. Мне интересно знать,почему вы так надолго отказались от своего имени? Я не слишком много себепозволяю?

– Ничуть. Я вам расскажу. Я убил себя по вполнепонятным причинам, Баттл. Моя мать была англичанкой. Я получил образование вАнглии, и она интересовала меня гораздо больше, чем Герцословакия. С этимопереточным титулом я чувствовал себя совсем по-дурацки. Видите ли, в раннейюности я был одержим демократическими идеями. Верил в чистоту идеалов и всеобщееравенство. И особенно не доверял королям и принцам.

– А с тех пор? – осторожно осведомился Баттл.

– О, с тех пор я много путешествовал и повидал мир.Равенства как такового на свете ничтожно мало. Заметьте, я до сих пор верю вдемократию, но ее приходится насаждать насильно, буквально запихивать людям вглотки. Люди не хотят быть братьями. Может быть, когда-нибудь захотят, но несейчас. Моя вера во всеобщее братство окончательно умерла в тот день, когда напрошлой неделе, приехав в Лондон, я увидел, как люди, стоявшие в вагоне метро,наотрез отказывались потесниться и впустить входящих! В обозримом будущем людейнельзя превратить в ангелов, взывая к лучшим сторонам их натуры, но разумнымиусилиями их можно заставить вести себя более или менее прилично. Я по-прежнемуверю в человеческое братство, но его пока нет. И не будет по крайней мере ещетысячу лет. Что толку в нетерпении? Эволюция – процесс продолжительный.

– У вас очень интересные воззрения, сэр, –усмехнулся Баттл. – Если позволите, я уверен, вы будете прекраснымкоролем!

– Благодарю вас, Баттл, – тяжело вздохнул Энтони.

– Вы, кажется, не особенно рады этому, сэр?

– Даже не знаю. Думаю, это может оказаться забавным. Новедь я всегда бежал от постоянной работы!

– Сейчас, полагаю, вы считаете это своим долгом, сэр?

– Боже правый! Нет! Что за мысли? Дело в женщине,Баттл, и только в женщине! Ради нее я бы стал больше чем королем!

– Понимаю вас, сэр!

– Я все устроил так, что барон с Айзекстайном непередерутся! Одному нужен король, другому – нефть. Каждый получит, что хочет, ая… Господи, Баттл, вы когда-нибудь любили?

– Я очень привязан к миссис Баттл, сэр!

– Очень привязан к миссис… о, вы не понимаете, о чем яговорю! Это совсем другое!

– Простите, сэр, этот ваш человек ждет за окном?

– Борис? Да, вот он. Удивительный малый. Это счастье,что пистолет сам выстрелил во время потасовки и убил леди. Иначе Борис свернулбы ей шею, и вам пришлось бы его повесить. Его привязанность к династииОболовичей просто поразительна. Мне показалось странным, что после смертиМихаила он привязался ко мне – ведь не мог же он знать, кто я такой.