– Что это было? – спросил он. – Что там произошло? – Он взглянул на нее. – Только не говори мне, что ничего не заметила, потому что я знаю, что все ты заметила.

– На тебя напали демоны, – пожала плечами Фэйт, – и теперь я ношу в себе семя Сатаны.

Остановившись возле коричневой «Тойоты», Джим повернулся к ней.

– В этом нет ничего смешного. И не смей шутить по этому поводу.

– Прости. – Она подняла руки вверх.

На заднем сиденье «Тойоты» сидела парочка, не отрывавшая от них глаз; молодой человек злым жестом показал им, чтобы они убирались.

Проходя мимо, Фэйт заглянула в салон и увидела, что его рубашка расстегнута, а топ девушки вылез из пояса ее джинсов. Оба недобро посмотрели на нее. Фэйт взглянула на Джима и, хотя и старалась притвориться серьезной, не смогла не улыбнуться, так что к тому моменту, когда они добрались до следующего ряда машин, оба громко смеялись.

– Хоть что-то остается неизменным, – заметил Джим.

– Мы, наверное, нелепо выглядели перед твоими друзьями по общежитию?

– Ты тоже так подумала?

– А почему иначе все они вышли в коридор?

– Да потому, что они нас слышали.

Теперь, когда Фэйт и Джим оказались на улице, на открытом воздухе, на солнце, и обсуждали случившееся, оно уже не выглядело ни зловещим, ни угрожающим. Да, случилась необъяснимая вещь, и в этом нет никакого сомнения. Но вреда от этого никому не было. Больно – может быть, но не вредно.

А может быть, Оно просто похоже на те привидения, которые сначала захватывают дома, а потом вынуждены сосуществовать с их жителями?

Или время от времени их самих захлестывает желание грубого секса?

Ведь на свете случаются вещи и похуже.

Фэйт вспомнила о своем курсе по ботанике, о тенях на дорожке, о мужском туалете на пятом этаже библиотеки.

– И что ты собираешься делать с библиотекой? – спросил Джим. – Уволишься?

Он как будто прочитал ее мысли и сумел застать ее врасплох.

– Не знаю.

– Мне кажется, тебе надо завязывать с этой работой.

– Я могу попробовать найти другую, но… Мне надо где-то работать, потому что денег у меня нет. Именно поэтому я учусь и работаю.

– Так бросай учиться.

– Только не начинай снова…

– Что важнее, – Джим остановился и обнял ее за плечи, – твоя учеба или твоя жизнь? То есть я хочу сказать, что за предмет в этом семестре так важен для тебя? Американская литература? Ее ты можешь учить где угодно и когда угодно.

– Дело не в этом.

– Тогда в чем? Ты же знаешь, что здесь происходит. Ты это видела, ощущала, испытывала. Не можешь же ты быть такой дурой, чтобы…

Фэйт вырвалась у него из рук и зашла за машину. Джим заторопился вперед, чтобы перехватить ее.

– Прости. Я вовсе не хотел называть тебя дурой, но…

– Знаешь, – сказала Фэйт, – ты нужен мне не для того, чтобы советовать, что мне делать, а что нет. Я взрослая женщина. И в состоянии принимать самостоятельные решения.

– Хорошо, – согласился Джим. – Давай не будем ссориться.

– А ты сам почему все еще здесь? – Она взглянула на него. – Почему все еще не слинял?

– Потому что… потому что я…

– Потому что ты что?

– Не знаю. Может быть, потому, что я могу что-то сделать. Потому что у меня есть чувство ответственности. Потому что я главный редактор газеты…

– А я, по-твоему, никто, да? И ни за что не отвечаю? И вообще никому не важна?

– Я этого никогда не говорил. – Он в изнеможении покачал головой.

– Ну…

– Ну так почему ты хочешь остаться?

– Я этого не хочу.

– Тогда почему ты не хочешь уехать?

– Я. Не. Знаю. – Фэйт посмотрела ему в глаза.

– Ладно, – сказал Джим. – Ладно. Хорошо. Больше не будем ссориться по этому поводу. Обещаю больше об этом не говорить.

– Но ты будешь об этом думать.

– Черт! – Он ударил кулаком по капоту красного «Лексуса»; сработала охранная сигнализация – судорожное уханье сирены разорвало свежий утренний воздух. Они побыстрее отошли от машины.

– Я о тебе забочусь, я за тебя волнуюсь, и я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Вот и всё. И я вовсе не пытаюсь руководить тобой или ущемлять твои права. То есть, кто я такой, чтобы это делать? Может быть, все, что происходит с тобой, происходит по какой-то причине. Может быть, ты просто должна остаться. Я не знаю. Я не знаю, как работают такие вещи. Никогда не связывался с нечистой силой или чем там еще. Это, черт побери, может быть.

Фэйт глубоко вздохнула, закрыла глаза, потом открыла их и выдохнула.

– Я не хотела тебя доставать. И знаю, что ты за меня волнуешься. Просто… На меня здесь давит постоянный стресс, и мне не хочется, чтобы давил еще и ты. Вот и всё.

Джим взял ее за руку.

– Я не пытаюсь на тебя давить.

– Знаю.

– Может быть, стоит обсудить это с доктором Эмерсоном? Это его область. Вдруг это как-то поможет. Вдруг он знает, что надо делать…

– А о чем ты хочешь с ним поговорить? – Фэйт печально улыбнулась. – Расскажешь ему о нашем… рандеву?

– Не о нем, но обо всем остальном. Возможно, сейчас у тебя в руках ключ от всего, и злой дух, или кто там еще, пытается отправить тебя куда подальше, чтобы ты им не воспользовалась, не решила проблему и не жила бы потом долго и счастливо.

– Ну конечно, как же!..

– А разве это не так работает?

– Такое предположение ничуть не безумнее любого другого.

Они вновь двинулись вперед, направляясь к кампусу.

– Хочешь мне помочь? – спросил Джим.

– Конечно. Обязательно. А что ты имеешь в виду?

– Доктор Эмерсон хотел, чтобы я немного потрудился исследователем и проверил все убийства, смерти, самоубийства, общественные беспорядки и тому подобное, что произошло здесь с момента открытия универа.

– С удовольствием помогу тебе.

– У нас хранятся все номера газеты с того момента, как ее стали публиковать в пятьдесят девятом году. Их целая куча, но если мы займемся этим вдвоем, то дело пойдет гораздо быстрее. Смотреть надо только на первые полосы. То, что мы ищем, – это материал на первую полосу.

– То есть это что, вроде подсчета голосов?

– Ага, вроде.

– И когда начинать?

– Когда захочешь. Можно после занятий. Ты ведь сегодня не работаешь?

Фэйт покачала головой.