Сама Гленна должна была выключить компьютеры и копиры, запереть двери и разобраться с отделом абонемента, поэтому на пятый этаж она отправила Фэйт одну, поднявшись с ней на лифте, а потом спустившись на первый этаж.

Туалеты были расположены рядом с лифтами, и, следуя процедуре, которой она придерживалась на третьем этаже, Фэйт начала с них. Прошла в дамскую комнату, проверила все кабинки и, выходя, погасила в помещении свет. Потом она громко постучала в мужской туалет, подождала ответа и постучала еще раз.

– Библиотека закрывается! – объявила она. Когда никакой реакции не последовало, распахнула дверь, чтобы убедиться, что в туалете никто не остался.

Из самой дальней кабинки доносились звуки шаркающих по плитке ног и шуршание разматываемой туалетной бумаги.

– Простите. – С горящим от смущения лицом Фэйт выскочила из помещения и отошла от двери, чтобы не увидеть выходящего мужчину. Ей в голову пришла детская мысль о том, что специфического запаха в туалете не было.

Может быть, его дерьмо не воняет…

Она улыбнулась про себя и быстро обошла пятый этаж по периметру. Большинство читателей сами заметили, что свет на этаже притушили, и уже ушли, но были, конечно, и такие, кто задержался. Из одной из аудиторий Фэйт выгнала группу студентов с факультета делового администрирования, а потом терпеливо подождала, пока девушка ходила по проходам в поисках книги, которой там – это было сразу понятно – не было.

Мимо нее прошел человек с горой книг, направляющийся к лифту. Он был немного похож на Кита, и Фэйт поняла, что думает о брате. Он ушел из дома и теперь жил в гараже своего друга на Рэйт-стрит. Дома появился лишь когда там не было матери, чтобы забрать свои вещи, и хотя Фэйт и спросила его о планах на будущее, но не слишком допытывалась. Так что она не знала, уехал он навсегда или только на время, пока все не успокоится, но разговоры с ним напоминали ходьбу по яичной скорлупе, и она постаралась ничем не раздражать его, не загонять в угол и не заставлять связывать себя какими бы то ни было обязательствами.

А мать, казалось, даже не заметила, что Кит исчез.

Или ее это не волновало.

Фэйт опять захотелось, чтобы библиотека работала круглосуточно и ей не надо было возвращаться домой.

Она еще раз обошла этаж, на этот раз быстро, дабы убедиться, что он пуст и его покинул последний студент, а потом вернулась к мужскому туалету, чтобы проверить его, прежде чем выключать свет.

И опять она постучала в дверь; подождала, постучала еще раз, открыла дверь и вошла в помещение.

Кто-то спустил воду, и Фэйт услышала сначала звон мелких монеток, а потом звяканье пряжки ремня на натягиваемых джинсах.

Она быстро вышла и стала ждать снаружи, притворившись, что изучает план этажа на стене рядом с лифтом, чтобы не столкнуться с мужчиной, когда тот будет выходить.

Но только он не вышел.

Фэйт ждала.

Две минуты. Три. Четыре.

В туалете явно происходило что-то не то. Фэйт почувствовала озноб, и вдруг ей пришло в голову, впервые за все время, что она находится на пятом этаже совсем одна.

За исключением мужчины в туалете.

Если в туалете вообще есть мужчина.

Она подумала о тенях на дорожке.

Теперь Фэйт испугалась по-настоящему. Все ее инстинкты говорили о том, что ей надо уйти, спуститься вниз, позвонить в полицию или на худой конец попросить Ренни подняться и проверить туалет. Но она решила не обращать внимания на инстинкты. Она – дочь своего отца и не позволит, чтобы какая-то мелочь пугала ее до потери пульса. Особенно после унизительного отступления вчерашним вечером.

Унизительного?

«Вот именно поэтому я ничего и не рассказала Джиму», – дошло до нее наконец. Она была слишком ошеломлена.

Страх и озноб никуда не делись, но пока Фэйт смотрела на закрытую дверь мужского туалета, они на время уступили место упрямству и решимости. Если там кто-то есть, какой-то псих или извращенец, то она надерет ему задницу. А если там никого нет, то спокойно выйдет, погасит свет и отправится на третий этаж, чтобы погасить его и там.

В любом случае она отказывается бояться.

Фэйт глубоко вздохнула и вошла в мужской туалет.

– Библиотека закрывается! – объявила она. – Вам надо уходить. – И направилась к первой кабинке, осматривая по дороге писсуары.

Свет погас.

В непроницаемой темноте Фэйт услышала, как кто-то отматывает туалетную бумагу, и ей показалось, что в зеркале над раковиной мелькнуло что-то белое.

Она с криком вылетела из помещения и, не нажав кнопки лифта, бросилась вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки зараз. И не останавливалась до тех пор, пока не добралась до освещенного лобби на первом этаже.

Они не были в кино уже несколько недель, поэтому Йен и Элинор отправились в порт в Корона-дель-Мар, где посмотрели последний иностранный релиз – утонченную французскую комедию. Ей она понравилась, ему – нет. После фильма они заглянули в «Хаген-Даз», купили замороженного йогурта и отправились на берег, где устроились на скамейке на скале рядом с океаном.

Ели они в молчании, и единственным шумом было шипение набегающих на берег волн. Здесь, рядом с Элинор, Брея казалась Йену очень далекой, а сумасшествие последних недель превращалось в воспоминания, переходящие в статус истории. Он съел ложку йогурта и стал смотреть на белую пену, слегка фосфоресцирующую на фоне черных волн. Далеко-далеко в море виднелись огни лодок, прыгавших на волнах.

– Так почему же ты не хочешь, чтобы я прослушала этот курс лекций? – Элинор взглянула на него. – Боишься?

Этот вопрос застал Эмерсона врасплох, и все, что мучило его в течение последнего времени, внезапно вернулось, набросив черную вуаль на вещи, в любой другой ситуации невинные или не имеющие к происходящему никакого отношения.

– Нет, – ответил он. – Конечно, нет.

– Мне тоже кажется, что ты не такой тип человека. Но иногда бывает трудно определить сразу. Мой бывший, когда мы только встретились, выглядел образцом современного и либерального мужчины, но когда я стала расти на работе, а он – нет, он стал негодовать по этому поводу. Решил, что мой успех представляет для него угрозу, и обвинил меня в своих собственных неудачах.

Элинор впервые сама заговорила о своем бывшем, и Йен не смог упустить такую возможность.

– Вы разошлись из-за этого?

– Из-за этого – и из-за того, что он трахал какую-то блонду на стороне. – Элинор улыбнулась, хотя веселья в ее голосе было мало. – Так что мы с тобой в этом чем-то похожи.

Ему странно было услышать слово «трахал», которое в ее устах прозвучало резко и озлобленно.