– Он передается из уст в уста.

Она отчаянно застонала.

– Я не смогу вернуться, – она взглянула на часы, – но сейчас мне и самой нужно уходить. Постойте! Дайте мне ваш почтовый адрес. Я напишу вам и укажу, как вы сможете связаться со мной.

Даррит несколько мгновений мрачно смотрел на нее, но затем все же передал ей клочок бумаги с адресом: «Астрар, Торговая сторона, Северный переулок, 17, Норт Даррит». Омарейл спрятала его в карман жакета.

Уходя, она бросила взгляд на детские фотографии: ребенком он не имел шрама, у подростка щека уже была изуродована глубоким рубцом.

На улице стало совсем холодно и мрачно. Еще не стемнело, но фонарщики уже начали зажигать газовые фонари. Идти предстояло далеко.

Вокруг было тихо, но это была не та блаженная тишина, в какой оказываешься после шумной улицы или переполненного экипажа. Это была неприятная, напряженная пустота, в которой хруст гравия под ногами был единственным живым звуком.

Омарейл теперь не разглядывала фасады домов, ее не интересовали витрины магазинов, у нее не было желания смотреть в чужие окна.

Каждая темная подворотня казалась полной опасностей – опасностей, которые не имели ни облика, ни имени. Лишь пугающие бесформенные образы, которые рисовало воображение принцессы.

В детстве одним из страхов Омарейл было то, что она не узнает, если все умрут. Это не имело никакого смысла, опасения были во многом беспочвенны. И все же, ложась по ночам в кровать, она часто размышляла, что будет делать, если однажды не увидит серебряного подноса с завтраком. Если стража не откликнется. Если никто не придет. Она проигрывала разные сценарии, только чтобы успокоить бешено колотящееся сердце.

Сейчас, оказавшись на совершенно пустой улице с тусклым освещением, она почувствовала, что тот безотчетный детский страх начал возвращаться. Ведь было еще не настолько поздно: куда подевались люди?

Шум впереди заставил Омарейл напрячь слух и зрение. В конце темной улицы что-то двигалось прямо на нее. Вскоре она отчетливо различила цокот копыт, стук колес по мостовой, скрип покачивающейся повозки, а еще через мгновение смогла разглядеть силуэт экипажа, запряженного темной лошадью. Упряжка приближалась к медленно шагающей принцессе, тревожно вглядывающейся в сумрак.

На голове у кучера был капюшон, и лица его не было видно, но Омарейл почему-то казалось, что смотрел он именно на нее. Огромная повозка промчалась мимо с ужасным грохотом, опасно покачиваясь. Принцесса остановилась и оглянулась ей вслед, наблюдая, как та растворяется во мраке.

И чего она так перепугалась?

Вновь повернувшись вперед, она издала вопль.

В трех метрах от нее стояла крупная собака. Животное внимательно глядело на Омарейл своими желтыми глазищами и демонстративно скалило зубы.

Вот теперь ужас, что сковал ее мышцы, обрел вполне определенные черты.

Где-то вдали раздался звон колокола. Собака не шелохнулась. Видимо, для нее этот звук был привычен, как пение птиц или шум реки.

Пытаясь глубоко дышать, Омарейл силилась понять, что ей следовало делать. Она не только не знала, как вести себя с животными, но и просто физически не могла сделать ни одного движения. Казалось, что чья-то холодная рука сдавила ей горло, отчего было трудно даже дышать.

Собака залаяла, и звуки эти были без сомнения адресованы принцессе. Та начала тихонько всхлипывать. Омарейл попыталась сделать аккуратные шажки назад, но животное заметило попытку бегства. Собака стала приближаться к напуганной девушке, чуя ее страх.

Теперь Омарейл плакала не стесняясь. А зверь, казалось, упивался ее состоянием, продолжая запугивать: лаять, рычать и осторожно подходить ближе.

Внезапно за спиной Омарейл раздался скрипучий смех.

– Ну, что вы, милое создание, он вас не укусит, – услышала она мужской голос и несмело обернулась.

Позади стоял неопрятного вида человек с кривой, почти беззубой улыбкой. Он с явным удовольствием смотрел на перепуганную девушку. Его руки были убраны в карманы, но отчего-то в этом Омарейл видела предупреждение об опасности.

От шляпы на лицо прохожего падала совсем густая тень, и принцесса не могла встретиться с ним взглядом. Но вот он сделал шаг вперед, и луна, вдруг вышедшая из-за туч, осветила его глаза.

Омарейл не нужно было быть эксплетом, чтобы понять, что у этого человека были недобрые намерения. Она же позволила ужасу, что холодными щупальцами сжал ее сердце, поймать в свои сети и хозяина собаки.

Мужчина вдруг громко раскашлялся и сделал два шага назад. Оступился и едва не упал с тротуара на дорогу.

– Мародер, ко мне, – прохрипел он.

Пес еще раз грозно гавкнул и подошел к ноге хозяина. Парочка начала медленно отступать.

Решив не дожидаться, когда двое исчезнут из вида, Омарейл быстрым шагом поспешила вперед. Несколько раз оглянувшись, она убедилась, что никто не преследовал ее.

Наконец, она вышла на более оживленную улицу. Мимо прошел человек в темном плаще, едва не сбив девушку с ног. Что-то в нем показалось Омарейл подозрительным. Еще один прохожий вдруг наклонился к ней и спросил:

– Что это вы разгуливаете одна в такое время и в таком месте? Не полагается ли вам быть дома?

Омарейл нервно сглотнула.

– Да, господин, я как раз иду… – промямлила она, не помня себя.

Третий мужчина в похожем облачении заставил ее понять: это были гвардейцы Короля. Она не знала, что по вечерам улицы патрулировались!

Наконец, вымотанная и продрогшая, она вышла на Площадь Салкан. И одного взгляда на открытое пространство ей хватило, чтобы понять: здесь гвардейцев и стражников было не меньше двух дюжин. Это заставило ее занервничать.

Вспомнив недавнюю погоню, она начала присматриваться к прохожим, ожидая в любой момент увидеть холодные карие глаза Совы.

В Парке Девяти было довольно много гуляющих и Омарейл смогла затеряться в толпе. Осторожно продвигаясь к Мосту Солнца, она не переставала следить за всем, что происходило вокруг.

Недалеко от Моста стояло сразу пять стражников во главе с Бармотоном. Омарейл присела на скамейку, надвинув чужую кепку на глаза и делая вид, что просто отдыхает. У самого начала Моста возвышался фонарь. Прямо под ним Омарейл без труда увидела высокую фигуру в плотном костюме из блестящей широкой юбки и короткого жакета с меховой накидкой. Принцесса даже смогла разглядеть застежку в виде жука-скарабея, что блестела в холодном свете газовой лампы.

Путь в Орделион был закрыт.

Омарейл закусила губу от досады. Сова решила выдать ее. Омарейл почувствовала, что слезы вновь начали душить ее. Она совершила ошибку, когда покинула замок впервые. Она не должна была нарушать условий предсказания. Теперь все пошло прахом из-за ее эгоизма, упрямства и самонадеянности.