– Тут как раз просто. – Виктор отхлебнул пива. – Папаша его тоже спал с женой брата. Хотя вряд ли Семен был в курсе, насколько они с Михаилом братья. Зато Семен знал, что прислуги дома нет, Тины тоже – и решил устроить секс-пати в супружеской спальне. Бизнес принадлежит ему, с Тиной можно не церемониться больше, а Мила готова насолить Тине, переспав с ее мужем в ее же постели. Так она могла себя возвысить в собственных глазах – ну, вот такая извращенная логика бывает у тех, кого природа наградила куриными мозгами. Штерн вошел в комнату как раз в момент кульминации и ударом мачете убивает Милу и заставляет зятя потерять сознание. Столкнув труп Милы, он приводит Семена в чувство весьма необычным способом – ножом порезав ему лицо. Покромсал здорово. И последний удар. Потом готовит мизансцену для нас – чтобы запутать следствие. На Тину не должно упасть ни тени подозрения, да она уже в самолете, летит в Палермо. Возвращается Елена и помогает ему очистить дом, стереть все отпечатки. Но он знает, что сделала Елена тогда, и догадывается почему.

– Ежу понятно. – Шатохина вздохнула. – Жить в доме бывшего мужа, который стал богатым и влиятельным, причем жить на правах прислуги, а его жена – твоя младшая сестра, она и моложе, и красивее, и ее все любят. А ты растолстела и рано состарилась, потому что вышла замуж за алкаша. А если бы не развод, она была бы хозяйкой в доме – думаю, со временем она начала представлять, что это Анна разрушила ее счастье. Вот потому Штерн убил ее и бросил там.

– И как она оказалась в багажнике машины Тины, он не в курсе. – Реутов покачал головой. – Но я думаю, он от этих препаратов просто забыл.

– Бабы иногда бывают страшными в своей иррациональной злобе. – Виктор открыл бутылку пива и налил полный стакан, с удовольствием наблюдая, как оседает пена. – Но Штерн, как говорит наш генерал, раздал всем сестрам по серьгам и ушел, громко хлопнув дверью.

– А Леонтьев остался. – Реутов хмыкнул. – Вот кому сейчас неуютно, ведь если Михаил узнает всю эту историю… А ведь Тина ему скажет – просто чтобы позлить. У них какая-то индивидуальная непереносимость друг друга.

– Дело не в Михаиле. – Шатохина отодвинула стакан и встала. – Дело в том, что убийство срока давности не имеет. Кто-то убил Сашу Браво, потом Сергея Леонтьева и его жену, и кто-то выкрал труп Семена из морга. Зачем? Не стыкуется, если не знать, кому это выгодно.

– И кому же, кошечка моя? – Реутов притянул к себе Инну и поцеловал ее шею. – Это все проделки человека, который находился под действием наркотиков, он и не помнил ничего.

– Нет. – Шатохина высвободилась. – Это выгодно еще кое-кому. Едем сейчас же к Тине, ничего еще не закончилось.

Реутов и Васильев переглянулись и разом поднялись с места.

Они провели с отцом всего два дня. Никаких двух недель, после разговора, дачи показаний и прочего стержень, удерживающий отца, словно исчез, и он ушел. Но у них все равно было время, чтобы поговорить, – да, его оказалось мало, но это лучше, чем ничего.

Отца похоронили в одной могиле с матерью, и Тина изо всех сил держалась, глядя, как урна с прахом опускается в отверстие, – отец не изменил своего мнения насчет кремации. Но эти два дня они провели вместе, в их доме.

– Что ты будешь делать с тем домом? – Василиса помогала Тине расставить в буфеты фарфор – буфеты вернулись и заняли свое место в столовой. – Жить там?..

– Нет, жить там я не хочу. – Тина вздохнула. – Нашла в Интернете многодетную семью, они ютятся в общежитии, отдам им. Только ремонт закончится, и пусть переезжают, оформим документы.

– Вот так просто – отдашь?

– Почему нет? – Тина пожала плечами. – У них не будет там страшных воспоминаний – и дом не будет больше один. А я нет, я больше не могу туда… Нет, ни за что.

– Понимаю.

Василисе было жаль подругу, но чем ее утешить, она не знала.

– Меня твой партнер Леонтьев пригласил на работу. – Василиса хмыкнула. – Я буду в отделе логистики работать, не век же мне таксовать.

– Тоже хорошо, а жить будешь со мной, выбирай себе любую спальню. – Тина кивнула. – Но Михаила я здесь видеть не хочу.

– Да он нормальный мужик. – Василиса покраснела. – Приглашал меня в музей.

– В музей?! – Тина вспомнила, как Михаил терзал куриную ногу в горной гостинице. – О господи, в какой еще музей?

– В музей оружия. – Василиса улыбнулась. – Вот думаю: идти или не идти?

– Иди, если интересно. Но, по моему мнению, он слишком старый для тебя. Михаил, в смысле, а не музей. – Тина поставила на полку красивый кувшинчик и отошла, чтобы посмотреть со стороны. – Нет, это надо правее… Я не понимаю, почему Елена Игоревна оставалась в доме все это время, раз так ненавидела меня.

– Она не тебя ненавидела. – Василиса достала из ящика большое блюдо. – Ишь ты, красота какая… Она не тебя ненавидела, а просто – ненавидела. Жизнь свою неудавшуюся, а тут еще младшенькая вытащила джекпот – да не кого-нибудь, будь это левый какой-то чувак, тут бы она еще пережила, а джекпотом оказался брошенный ею самой ее бывший муж, а ведь развелись они с твоим папашей задолго до того, как он с твоей матерью замутил, он же бизнесом пытался заниматься, а Елена заскучала, нашла себе другого. А тут оказалось, что бросила-то она чистое золото, да ради такого дерьма… Хотя папаша твой золотом не был, но не пил и деньги для семьи зарабатывал, а это важно. А Елена потом годами жила в прислугах у собственной сестры и бывшего мужа. Да тут кто угодно спятит, вот хоть и сама подумай.

– Отец сказал, что они решили не говорить мне о степени родства – боялись, что я не пойму. – Тина покачала головой. – Одного не понимаю…

Тина достала из ящика тарелку.

Эта тарелка была одна, Тина купила ее на гаражной распродаже в Бостоне. Тарелка до поры лежала «в запасниках» – так Тина называла полки в тумбе внизу буфета, где лежали предметы, пока не нашедшие пары. Вот и эта тарелка…

– Домик, и окно открыто. – проговорила Тина, всматриваясь в рисунок. – Мальчика с овцами нет, но это бывает, когда на меньшем предмете только часть композиции.

– Что, Тина?

– Блюдо… То, мамино блюдо, которое разбилось. – Тина разглядывала рисунок на тарелке. – На более мелких предметах часто размещали усеченный вариант общего рисунка или фрагменты. Здесь только домик, и окно открыто, и цветок на окне виден… Мальчика с овцами нет, и нет деревьев, потому что домик изображен под другим углом, но розы такие же, и…

Тина услышала, как кто-то вошел в дом.

– Это, наверное, Миша. – Василиса виновато посмотрела на Тину. – Но это в последний раз, я просто подумала, что он нам по дому поможет.

Она выскользнула из столовой, а Тина осталась, разглядывая тарелку. На скамейке под окном сидела девочка в старинном чепце и платье до пят, на ней белый передник, его треплет ветер.

– Розы по краям такие же. – Тина поискала глазами Василису. – Ты где? Я говорю – розы точно такие же, смотри, я точно помню.