Таша, большую часть дня простоявшая на палубе под лучами солнца, хмурилась все чаще. Беспомощный, лишенный подвижности корабль представлял собой прекрасную добычу для имперцев. Если ее расчеты верны и преследователи прекратили поиски, то особой опасности нет – но даже случайная встреча с имперским кораблем может стать фатальной. Ублар Хай может хорохориться и выпячивать грудь сколько угодно, но серьезного боя «Урагану» не выдержать.

– Вы умеете создавать ветер, леди? – поинтересовался капитан.

Волшебница покачала головой.

– Я могу вызвать порыв ветра, способный опрокинуть человека или даже лошадь… если повезет. Но для ваших парусов от такой магии будет немного проку.

– Печально. – Он отвернулся. – Признаться, я надеялся.

– Если бы маги могли вызывать ветер, – рассмеялась Таша, – то на каждую имперскую галеру вместо сотни гребцов брали бы пару волшебников.

– Наивность, наивность… – хмыкнул Хай. – Гребцы обходятся дешево, а за магию всегда надо платить.

– Так или иначе, но ветра магии неподвластны.

– А жаль… – Он внимательно посмотрел на волны, затем перевел взгляд на темнеющее небо, играющее красными отблесками. – Пожалуй, к утру поднимется ветер.

– Приметы?

– Как сказать… будь мы в любых других водах, моя уверенность была бы полной. Но здесь свои правила и законы. Борода существует столько, сколько ведутся летописи. Вполне вероятно, что эта полоса тумана существовала и до Разлома. Хотя доказать это невозможно, записей с той поры не сохранилось.

– И ветров в этих местах в самом деле не бывает никогда?

– Не то чтобы совсем, леди. Иногда легкий ветерок присутствует… ну, вы ведь помните? Когда мы вошли в туман, убегая от имперской галеры, ветер был попутным. Хотя и очень слабым.

– Но он не разгонял эту муть?

– Именно, леди. Бывает, что границы Бороды чуть изменяются, оттесняемые ветром. Но не более.

– Скажите, капитан… – Таша давно хотела задать этот вопрос. – Вы сейчас стали богатым человеком. Что вы будете делать дальше?

– Что вы имеете в виду, леди?

– Я имею в виду золото, которое досталось вам. На эту сумму можно построить три таких корабля. Вы можете провести остаток жизни в роскоши и в относительном спокойствии. Купить хороший дом, нанять слуг…

– Леди, могу поставить на кон свой корабль против вашей зеленой зубочистки, что в Инталии у вас тоже есть дом, слуги и сундучок с золотом. Почему же вы не сидите в стенах родового замка, а мотаетесь по стране, захваченной имперцами? Можете не отвечать.

Он усмехнулся, сделал очередной глоток грога, уже порядком остывшего, и продолжил:

– Как любой, пожалуй, человек, я люблю деньги. Они приносят независимость, они избавляют от голода и холода, на них можно купить любовь…

– Любовь купить нельзя, – фыркнула девушка.

– Пусть так, – не стал спорить капитан. – Скажем, купить женщину. Деньги помогут во многом… но я люблю море. Люблю запах соленых волн, скрип такелажа, плеск взрезаемой форштевнем воды. Море притягивает, леди.

– Вы поэт, капитан.

– Быть может… Когда я был еще совсем юн, леди, меня в немалой степени привлекала жизнь странствующего музыканта. Я даже научился играть на нескольких инструментах… Но у отца были другие планы, и я вышел в море. Мне тогда было всего четырнадцать. Хороший возраст для новых начинаний. Мое первое плавание длилось семь месяцев – подозреваю, что отец намеренно позаботился об этом.

– За такой срок можно возненавидеть соленую воду на всю жизнь, – поджала губы волшебница.

– Или на всю жизнь полюбить. Я полюбил. И когда стою на твердой земле, мне вновь хочется вернуться на палубу моего корабля. И матросы у меня такие же. Уверен, что, просидев в порту десяток дней, осоловев от хорошей еды, крепкого пива и женских животов, они вновь вернутся на «Ураган». Может, кроме Галика, для него море – скорее враг, которого следует победить. И этот старичок снова будет резать волны. А деньги… Что ж, в нескольких портах меня ждут женщины. И дети, которых я считаю своими, хотя один Эмиал ведает, кто на самом деле приходится им отцом. Вот им и достанется золото – на сытную жизнь и добрые дома, на обучение сыновей и хорошее приданое для дочек. А я снова уйду в плавание, а они будут стоять на причале и махать мне вслед.

– А ваши э-э… женщины знают о существовании друг друга?

– Догадываются, – пожал плечами Хай. – Их это устраивает.

– Мне кажется, я понимаю вас, – кивнула Таша. – Мне тоже скучно сидеть в отцовском замке.

Капитан извлек из кармана небольшой кусочек золота. Подкинул на ладони.

– Люди, которые всю жизнь гнут спину в поле, редко любят свое дело. Каменистую землю, град, побивающий урожай. Засуху, убивающую посевы, и наводнения, смывающие в реку драгоценную почву. Для них это золото – средство все изменить, поставить крест на опостылевшей работе. Начать новую жизнь… Кстати, вы знаете, что самые жестокие господа получаются из легко разбогатевшей черни? Никто так не презирает и ненавидит смерда, как тот, кто некогда сам был им.

– Так бывает не всегда. Среди магов Ордена немало выходцев из низов. Если не сказать, что таких большинство. Правда, в учеников с детства вбивают понимание того, что все равны перед Орденом.

– Я не видел ни одного мага, который разговаривал бы с крестьянином как с равным.

– Маг не может быть ровней смерду.

– Все люди приходят в этот мир голыми, дети лордов, дети бедняков, – усмехнулся капитан.

– Ах, оставьте эти старые теории, – раздраженно дернула плечом Таша. – Маги избраны Эмиалом…

– Или Эмнауром.

– Пусть так. Боги заронили в будущих магов искры Силы, и уже поэтому даже самый слабый волшебник неизмеримо выше простого пахаря.

– А лорда?

Таша нахмурилась. Сама она всегда считала, что человек, не владеющий магией, будь он дворянин или селянин, всегда будет оставаться существом второго сорта. Но в обществе придерживались иных взглядов, и подобная позиция не могла встретить понимания. Ей оставалось только промолчать.

– Вот именно, – понимающе кивнул Хай.

Он долгое время молчал, потом заговорил снова.

– Для многих людей богатство – способ изменить свою жизнь. А для меня – способ оставить ее такой, какая она есть. Способ создать гавань, где меня ждут. Но гавань – это лишь временное пристанище. На несколько дней или недель. А потом – снова в путь.

* * *

– Госпожа, госпожа! Проснитесь!

– Что случилось?

Таша с трудом открыла глаза. Ночь была беспокойной, и заснула она уже почти под утро, когда усталость одержала верх в битве с бессонницей. И теперь ей казалось, что она лишь мгновение назад провалилась в сон. В глаза словно насыпали песок, в горле пересохло, а тело совершенно не чувствовало себя отдохнувшим.